Чупакабра (исп. cupacabras, cupar – сосать
и cabra – коза, дословно «сосущий коз»), также
«козий вампир» – мифическое существо, убивающее
домашних животных. Достоверных научных сведений,
подтверждающих существование чупакабры, нет…
Википедия.
Чупакабра…
на Брахмапутру похоже…
практически, Килиманджаро
или, точнее, Каса-дель-Корво,
ногтями окошко
Коворубия Исидора
с баллонами, переполненными молочными реками_волнения волнами…
Верховой, замеченный в членовредительстве,
втосковываясь в снега Джомолунгмы,
измышляет о Бракачупре (оговорился, о Кубачапре, тьфу ты, Боже ж, ты мой,
конечно о Чупакабре)
и о пленере Чупакабаны,
по(д)ставляя, тем в(б)ременем, с дифференцированной авральностью
дурочек чехова, нет, правильнее, чеховских дурочек
с полуанальной оральностью
маврам в мареве Гавра –
жрецам извнешнего
Чупакабры –
для отправки вовне… во вне… во, в неклоунируемую клонотеку
на опыты по высасыванию,
сцеживанию;
о-trust-me-нечиванию
Великого и Ужасного
Мудрого Пакачубры
по имени
Чупакабра…
Он приходит внезапно.
Он не пАлит приход.
Он, как тень Зеба Стампа.
Он, как Время-Не-Ждёт.
Чупакабра…
Когда-то всё в первый раз…
Грозы в Канзасе
и на Адриатике римские папики,
на Родосе козы и чингиз-ханы в степях Монголии…
А далее, более…
мастурбирующая, в жутких магнолиях, магдалина – почти голая –
слегка недообнаженная мыслями,
недопоражённая неподражаемыми вымыслами,
тайно недовлюблённая в Чакраборти,
с табличкой, пришпиленной к подтравливающим сосцам
«Священная молочная курица, коза, корова»,
языком пикассирующая «Ныне и Присно…»,
сверхпроводимая, словно висмут,
приязычивает себя
к скалам в Чупадильерах
в жертву
ожидания органзы оргазма
Страстного и не-Могу-Могу-чего,
гармоничного кабальеро –
обезожабренного Чупакабры…
Чупакабра…
Всё когда-нибудь кончится…
И, тотчас же, начнётся заново:
период полусинтеза полураспада – магдалина…
Кончита полудождётся Резанова,
а он к ней полудоедет полужив-
полувысосан,
как коктейль «Северный Ледовитый»,
как лёд из него в стакане,
облизан.
И, приколотый бизань-останкинской,
за отсутствием кабачупровых зубочисток – корабельных сосен на Индостане
и у подножия Килиманджаро –
к вахтенному ежемесячному (не)печатному органу Букачапры
вождём Че Пакаброй
с вожделенно выпученными зрачками
на полногрудых топах
овец, овулирующих отрыжкой Овидия
в ожиданьи любви-оригами,
полувысохнет
на не кончающей(ся) шкуре крошки Кончиты,
второпях наизнанку накинутой
(и внизу до конца не застёгнутой)
на Великого и Ужасного,
Страшного, Страстного, Могу-и-Могу-чего
Чупакабру…
Когда-либо всё в первый раз…
И всё когда-нибудь кончится…
И верховой, тот, что уже замечен,
полусинтезируется в магдалину,
а, может, полу на нее распадётся
в предгорьях какого-нибудь алчно алчущего Алтая –
нового микрорайона, перенаселенных подступов к Гималаям –
или рядом с какими-нибудь килиманджарами…
И только Извечный Обезожабренный
Чупакабра
будет прикалывать грот-фок-бизань-зубочистками
все новых и новых
коворубий-резановых,
магдалин и кончит
к мягким подушечкам
в коробочках своей клонотеки…
Колокольный звон над Римом
кажется почти что зримым,-
он плывет, пушист и густ,
он растет, как пышный куст.
Колокольный звон над Римом
смешан с копотью и дымом
и с латинской синевой,-
он клубится, как живой.
Как река, сорвав запруду,
проникает он повсюду,
заливает, глушит, топит
судьбы, участи и опыт,
волю, действия и думы,
человеческие шумы
и захлестывает Рим
медным паводком своим.
Колокольный звон над Римом
кажется неутомимым,-
все неистовей прилив
волн, идущих на прорыв.
Но внезапно миг настанет.
Он иссякнет, он устанет,
остановится, остынет,
как вода, куда-то схлынет,
и откатится куда-то
гул последнего раската,-
в землю или в небеса?
И возникнут из потопа
Рим, Италия, Европа,
малые пространства суши -
человеческие души,
их движения, их трепет,
женский плач и детский лепет,
рев машин и шаг на месте,
шум воды и скрежет жести,
птичья ярмарка предместий,
милой жизни голоса.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
