Чупакабра (исп. cupacabras, cupar – сосать
и cabra – коза, дословно «сосущий коз»), также
«козий вампир» – мифическое существо, убивающее
домашних животных. Достоверных научных сведений,
подтверждающих существование чупакабры, нет…
Википедия.
Чупакабра…
на Брахмапутру похоже…
практически, Килиманджаро
или, точнее, Каса-дель-Корво,
ногтями окошко
Коворубия Исидора
с баллонами, переполненными молочными реками_волнения волнами…
Верховой, замеченный в членовредительстве,
втосковываясь в снега Джомолунгмы,
измышляет о Бракачупре (оговорился, о Кубачапре, тьфу ты, Боже ж, ты мой,
конечно о Чупакабре)
и о пленере Чупакабаны,
по(д)ставляя, тем в(б)ременем, с дифференцированной авральностью
дурочек чехова, нет, правильнее, чеховских дурочек
с полуанальной оральностью
маврам в мареве Гавра –
жрецам извнешнего
Чупакабры –
для отправки вовне… во вне… во, в неклоунируемую клонотеку
на опыты по высасыванию,
сцеживанию;
о-trust-me-нечиванию
Великого и Ужасного
Мудрого Пакачубры
по имени
Чупакабра…
Он приходит внезапно.
Он не пАлит приход.
Он, как тень Зеба Стампа.
Он, как Время-Не-Ждёт.
Чупакабра…
Когда-то всё в первый раз…
Грозы в Канзасе
и на Адриатике римские папики,
на Родосе козы и чингиз-ханы в степях Монголии…
А далее, более…
мастурбирующая, в жутких магнолиях, магдалина – почти голая –
слегка недообнаженная мыслями,
недопоражённая неподражаемыми вымыслами,
тайно недовлюблённая в Чакраборти,
с табличкой, пришпиленной к подтравливающим сосцам
«Священная молочная курица, коза, корова»,
языком пикассирующая «Ныне и Присно…»,
сверхпроводимая, словно висмут,
приязычивает себя
к скалам в Чупадильерах
в жертву
ожидания органзы оргазма
Страстного и не-Могу-Могу-чего,
гармоничного кабальеро –
обезожабренного Чупакабры…
Чупакабра…
Всё когда-нибудь кончится…
И, тотчас же, начнётся заново:
период полусинтеза полураспада – магдалина…
Кончита полудождётся Резанова,
а он к ней полудоедет полужив-
полувысосан,
как коктейль «Северный Ледовитый»,
как лёд из него в стакане,
облизан.
И, приколотый бизань-останкинской,
за отсутствием кабачупровых зубочисток – корабельных сосен на Индостане
и у подножия Килиманджаро –
к вахтенному ежемесячному (не)печатному органу Букачапры
вождём Че Пакаброй
с вожделенно выпученными зрачками
на полногрудых топах
овец, овулирующих отрыжкой Овидия
в ожиданьи любви-оригами,
полувысохнет
на не кончающей(ся) шкуре крошки Кончиты,
второпях наизнанку накинутой
(и внизу до конца не застёгнутой)
на Великого и Ужасного,
Страшного, Страстного, Могу-и-Могу-чего
Чупакабру…
Когда-либо всё в первый раз…
И всё когда-нибудь кончится…
И верховой, тот, что уже замечен,
полусинтезируется в магдалину,
а, может, полу на нее распадётся
в предгорьях какого-нибудь алчно алчущего Алтая –
нового микрорайона, перенаселенных подступов к Гималаям –
или рядом с какими-нибудь килиманджарами…
И только Извечный Обезожабренный
Чупакабра
будет прикалывать грот-фок-бизань-зубочистками
все новых и новых
коворубий-резановых,
магдалин и кончит
к мягким подушечкам
в коробочках своей клонотеки…
Бессмысленное, злобное, зимой
безлиственное, стадии угля
достигнувшее колером, самой
природой предназначенное для
отчаянья, - которого объем
никак не калькулируется, - но
в слепом повиновении своем
уже переборщившее, оно,
ушедшее корнями в перегной
из собственных же листьев и во тьму -
вершиною, стоит передо мной,
как символ всепогодности, к чему
никто не призывал нас, несмотря
на то, что всем нам свойственна пора,
когда различья делаются зря
для солнца, для звезды, для топора.
1970
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
