В этом тексте не будет ни вер, ни брожений, ни сюра,
эти буквы утятами сядут в тени камышей…
Все об августе пишут – видать, настоялась микстура
в ноль восьмом, отторгающем ту, что всех рыжих рыжей.
В те часы, что испанцы зовут горделиво сиестой,
в той кострящей небесной пропитке моих атмосфер,
я уйду воровать часть пространства, что любят невесты –
колыбель лыбединую, города древнего нерв.
Мой сентябрьский август, ты правишь руками loveстримов,
нежишь небом, примятым причёской, - ворованной, да..
Но капризное время стреляет минут холостыми,
под прохожими взглядами грустно трещит теснота.
Я ворую себя у заполненных графиков, чахлых
не-попыток укрыться в себя же – в непознанный грот…
Через тридцать минут раскалённая бровка причала,
засмущавшись, под нами подснежниками прорастёт.
Но погодных диффузий, наверное, мы не оценим –
всё сливается в август, застывший, как пёс в камышах.
…Через час нас достанут из нас холодящим пинцетом,
через вечность воришкам пришлют обналоженный штраф.
Но пока забулдыга-сентябрь сладко чмокает в дрёме,
и крепчает микстуры под грудью теплышка-пятно,
- время кормит консервами августа – кормит и кормит,
и не хочется знать, что за это – накроет ли штормом,
или просто река возмутится внезапной волной…
Свежак надрывается. Прет на рожон
Азовского моря корыто.
Арбуз на арбузе - и трюм нагружен,
Арбузами пристань покрыта.
Не пить первача в дорассветную стыдь,
На скучном зевать карауле,
Три дня и три ночи придется проплыть -
И мы паруса развернули...
В густой бородач ударяет бурун,
Чтоб брызгами вдрызг разлететься;
Я выберу звонкий, как бубен, кавун -
И ножиком вырежу сердце...
Пустынное солнце садится в рассол,
И выпихнут месяц волнами...
Свежак задувает!
Наотмашь!
Пошел!
Дубок, шевели парусами!
Густыми барашками море полно,
И трутся арбузы, и в трюме темно...
В два пальца, по-боцмански, ветер свистит,
И тучи сколочены плотно.
И ерзает руль, и обшивка трещит,
И забраны в рифы полотна.
Сквозь волны - навылет!
Сквозь дождь - наугад!
В свистящем гонимые мыле,
Мы рыщем на ощупь...
Навзрыд и не в лад
Храпят полотняные крылья.
Мы втянуты в дикую карусель.
И море топочет как рынок,
На мель нас кидает,
Нас гонит на мель
Последняя наша путина!
Козлами кудлатыми море полно,
И трутся арбузы, и в трюме темно...
Я песни последней еще не сложил,
А смертную чую прохладу...
Я в карты играл, я бродягою жил,
И море приносит награду,-
Мне жизни веселой теперь не сберечь -
И руль оторвало, и в кузове течь!..
Пустынное солнце над морем встает,
Чтоб воздуху таять и греться;
Не видно дубка, и по волнам плывет
Кавун с нарисованным сердцем...
В густой бородач ударяет бурун,
Скумбрийная стая играет,
Низовый на зыби качает кавун -
И к берегу он подплывает...
Конец путешествию здесь он найдет,
Окончены ветер и качка,-
Кавун с нарисованным сердцем берет
Любимая мною казачка...
И некому здесь надоумить ее,
Что в руки взяла она сердце мое!..
1924
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
