Так гляди на меня и беги, коли я на взводе,
Коли падают прямо на лапы комки слюны,
Потому что запомни, ублюдок, я – Пёс Господень,
За тобою, паршивец, не может не быть вины.
Ты уверен, что праведен, значит, латай прорехи
В избирательной памяти – все вы в одном ряду,
Ибо грех – это русло, в котором текут все реки
К безобразию, алчности, в темень и пустоту.
Лепечи – не отмоешься, сволочь, воды не вдосталь,
Оттирайся песком и пощады, давай, проси,
Тебя ждут пустыри и заброшенные погосты,
Твоё место – в канаве, на свалке, в дерьме, в грязи,
Улепётывай прочь, что мне толку в тебе, уроде,
Не наешься тобой, даже мяса – всего на зуб,
Но я должен терпеть, потому что я – Пёс Господень
И, подобно кресту, на себе этот ранг несу.
Говори, что старался быть добрым, хорошим, честным,
Что однажды слепому проспект перейти помог,
Что однажды в метро уступил старушонке место
И однажды принёс на могилу отца венок,
Что пытался пройти свою жизнь на высокой ноте –
Не закончить, как все, а вот именно что пройти,
Да не выйдет, мерзавец, поскольку я Пёс Господень,
И меня на подобной мякине не провести.
Показушные подвиги можешь оставить в прошлом,
Пионерские грамоты тоже к чертям пошли,
Я немало дурного видал, но паскудней рожи
До сих пор не встречал ни в одном уголке земли.
Ты сожмёшься в кулак, в инфузорию, в реверс, в решку,
Притворишься ничем, просто пёрышком на ветру,
Комаром в янтаре, мотыльком на огне сгоревшим
И пятном на стекле. И тогда я тебя сотру.
Раскрошу в порошок, разжую, размелю клыками,
Потерплю и не выплюну, сморщусь, переварю,
Пропущу сквозь себя, как случайно попавший камень,
Как проглоченный с косточкой высушенный урюк.
Ты посмотришь вокруг и заметишь, что мир – на взводе,
Что кругом – негодяи, глаза их во тьме горят.
Вот тогда ты поймёшь, что отныне ты – Пёс Господень,
И покажешь оскал, и отправишься в свой наряд.
В тот год была неделя без среды
И уговор, что послезавтра съеду.
Из вторника вели твои следы
В никак не наступающую среду.
Я понимал, что это чепуха,
Похмельный крен в моем рассудке хмуром,
Но прилипающим к стеклу лемуром
Я говорил с тобой из четверга.
Висела в сердце взорванная мина.
Стояла ночь, как виноватый гость.
Тогда пришли. И малый атлас мира
Повесили на календарный гвоздь.
Я жил, еще дыша и наблюдая,
Мне зеркало шептало: "Не грусти!"
Но жизнь была как рыба молодая,
Обглоданная ночью до кости, –
В квартире, звездным оловом пропахшей,
Она дрожала хордовой струной.
И я листок твоей среды пропавшей
Подклеил в атлас мира отрывной.
Среда была на полдороге к Минску,
Где тень моя протягивала миску
Из четверга, сквозь полог слюдяной.
В тот год часы прозрачные редели
На западе, где небо зеленей, –
Но это ложь. Среда в твоей неделе
Была всегда. И пятница за ней,
Когда сгорели календарь и карта.
И в пустоте квартиры неземной
Я в руки брал то Гуссерля, то Канта,
И пел с листа. И ты была со мной.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
