Привет. Я еще жива.
Я умею смотреть в глаза. Налажен быт.
Что ты, что ты, это просто улыбка, какой оскал…
А тот другой, каким был ты, давно убит.
И руки чисты, я взяла другие, в груде сломанных жизней, там много всего…
Да, ты прав, и глаза поменяли цвет. Я искала стекляшку взамен лоскутков в груди.
Привет. (Я встретила старого большечемдруга, но это, увы, не он).
А дела мои хорошо. Спешишь? Ну, конечно иди.
Не провожаю взглядом,
Не сдерживаю шаги,
Не плачу стеклянными глазами.
Переворачиваюсь на спину, закрываю веки
«м-а-м-а»………………
Встанешь не с той ноги,
выйдут не те стихи.
Господи, помоги,
пуговку расстегни
ту, что под горло жмёт,
сколько сменил рубах,
сколько сменилось мод...
Мёд на моих губах.
Замысел лучший Твой,
дарвиновский подвид,
я, как смешок кривой,
чистой слезой подмыт.
Лабораторий явь:
щёлочи отними,
едких кислот добавь,
перемешай с людьми,
чтоб не трепал язык
всякого свысока,
сливки слизнув из их
дойного языка.
Чокнутый господин
выбрал лизать металл,
голову застудил,
губы не обметал.
Губы его в меду.
Что это за синдром?
Кто их имел в виду
в том шестьдесят седьмом?
Как бы ни протекла,
это моя болезнь —
прыгать до потолка
или на стену лезть.
Что ты мне скажешь, друг,
если не бредит Дант?
Если девятый круг
светит как вариант?
Город-герой Москва,
будем в восьмом кругу.
Я — за свои слова,
ты — за свою деньгу.
Логосу горячо
молится протеже:
я не готов ещё,
как говорил уже.
1995
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
