Пища млекопитающих. Доска, рецепт, устав,
по которому салат следует готовить в банке из-под тушонки.
Перелистав кулинарно-радиологические книги, сустав
скрипит, рассыпает ингредиенты, отсчитывает интервал
на циферблате, отклонения в случае поломки
духовки, нарушения обмена тепла, как следствие – икот,
наверстать которые проще, если брожение не перейдёт
в хмеление, спящее в колыбели полки.
Приготовление пищи. Каждое составляющее идёт вразброд,
борода плесени щекочет нос. В перерывах торт кажется обманкой,
так же, как упавший на ребрышко бутерброд,
выживший за счёт французки, испанки или другой иностранки, -
такой же серотонин закуски, пищевая эйфория, эйфория тел,
когда руки попадают на два пальца выше, три дюйма ниже –
так переболевший мартом апрель
укладывает в чувственные пассатижи, и
этот Париж всегда с тобой, из тебя же - вырезан или выжжен.
Готовь салат! Фрукты из Самарканда, овощи Херсона, чеснок сердец,
обрезки собственной недоокученной плоти
надокучают так, что оборванное «пиздец»,
перцем катаясь в пропитанной болью глотке,
усугубляет, падая на линолеум, замыкая в розетке, в радио, в остатках герц-
огств квартиры, между которыми жёлтая лодка
застряла – то ли в районе клозета, то ли в
коридоре, где звонок так взмолкнёт, что лампа лопнет,
а её раба разорвут внутренние львы,
завалит во внутренних каменоломнях.
Дом погрузится в мрак, заштриховав бардак, -
следствие нездоровой ломки
хозяина, на кухне которого стынет салат.
К трапезе готовится только зачахший клопик.
Кухня вздыхает. У неё – василиска взгляд,
под тюлем угрюмый ангел-неизвестно-как-попавший-сюда-гопник
ожидает, когда же ты подойдёшь к окну, погладишь герань,
проорёшь, что Бог – вымогатель, мошенник, неудачник-сводник,
что ты на грани,
что у тебя – только кулинарные книги есть да экран,
на котором других целуют слегка в животик…
И тогда ангел открутит газ, и твои слова
затанцуют, как ведьмы, облизанные конфоркой,
- и останется уханье, которое издаёт сова,
одурманенная пустотой между кроватью и книжной полкой,
и лимонные чуланные острова
отзовутся эхом – или его осколком.
О, как хороша графоманная
поэзия слов граммофонная:
"Поедем на лодке кататься..."
В пролетке, расшлепывать грязь!
И слушать стихи святотатца,
пугаясь и в мыслях крестясь.
Сам под потолок, недотрога,
он трогает, рифмой звеня,
игрушечным ножиком Бога,
испуганным взглядом меня.
Могучий борец с канарейкой,
приласканный нежной еврейкой,
затравленный Временем-Вием,
катает шары и острит.
Ему только кажется кием
нацеленный на смерть бушприт.
Кораблик из старой газеты
дымит папиросной трубой.
Поедем в "Собаку", поэты,
возьмем бедолагу с собой.
Закутанный в кофточку желтую,
он рябчика тушку тяжелую,
знаток сладковатого мяса,
волочит в трагический рот.
Отрежьте ему ананаса
за то, что он скоро умрет.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
