Почему-то себя стал вести,
Как поэту вести не гоже.
Ты "Есенин" меня окрести,
Я уже стал под стать Сереже.
Дышит смрадом мое нутро,
Я Теряю в себя веру,
Пьяный вопль нынче мой тон,
Спать на лавке - моя манера.
Я пополнил свои грехи -
"Наблевал" во священном храме,
Я хотел сочинять стихи,
А меня лишь тошнит стихами.
Не пускайте меня на порог,
Опошлить все с меня станется,
Как же вышло так? Знает лишь Бог,
Я - Стыдливый дебошир и пьяница.
Я все больше уверен, что лишний,
По пятам за мной ходит мой стыд,
"Я люблю вас" уже не услышу,
Меня не за что стало любить…
Вот здесь я жил давным-давно - смотрел кино, пинал говно и пьяный выходил в окно. В окошко пьяный выходил, буровил, матом говорил и нравился себе и жил. Жил-был и нравился себе с окурком "БАМа" на губе.
И очень мне не по себе, с тех пор как превратился в дым, а также скрипом стал дверным, чекушкой, спрятанной за томом Пастернака - нет, не то.
Сиротством, жалостью, тоской, не музыкой, но музыкой, звездой полночного окна, отпавшей литерою "а", запавшей клавишею "б":
Оркестр играет н тру е - хоронят Петю, он де ил. Витюр хмуро р скурил окурок, ст рый ловел с, стоит и пл чет дядя Ст с. И те, кого я сочинил, плюс эти, кто вз пр вду жил, и этот двор, и этот дом летят н фоне голу ом, летят неведомо куд - кр сивые к к никогда.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
