Я сегодня отчётливо понял, что всё пройдёт,
Наблюдая за ветром, который ходил по дому.
Он раскачивал дом, как берёзу - назад, вперёд,
Чтобы вытащить с корнем из староземельной комы.
Выли окна, и хлопали ставни, и месяц март
Так скрипел половицами, мне показалось даже,
Что сырая весна уже вышла на низкий старт
И теперь побежит по сугробам шагами в сажень.
А пока волочусь в шерстяных и ломаю наст
По утрам у подъезда и верю в святое Завтра,
А зима по привычке идёт в опустевший класс
И сидит там одна за своей деревянной партой,
А потом, когда солнце растопит её рассказ
И слова превратятся в воду, а реки - в сушу,
Она молча уйдёт и оставит бездонных нас
Наполняться весной и ледовые замки рушить.
Саш, Вы не совсем поняли. На самом деле в стихе - грусть от ухода зимы. Лично мне зима очень нравится, моё любимое время года. Разве Вы не чувствуете в тексте ностальгии? Скорее, "плохая героиня" тут весна. Кстати, Вас тоже с весной)
"да ладна?" (с) прямо с канделакиевской интонацией рвёцо из хруди :)
не,.. я реально часто туплю, я знаю. но, убейте мну, если впадание в кому - это гут. да и "волочиться" с верой в "святое Завтра" (а "Сегодня" и "Вчера" тогда какие?) - ето мало похоже на ностальгию. и когда зима "одна в опустевшем классе", то между строчек апямо так и читается: "так ей, сцуке, и надо!"
хочется жистока отомстить, хотя бы порушив нафиг все ледовые замки.
нед, я не почувтвовал ностальгии. конечно, я вам верю, врать вам незачем. :) но я её в упор не вижу.
Блин... Жалко!)
Не, на самом деле про опустевший класс - не про то, что так ей, суке и надо, а про то, что она уже никому не нужна. Изначально это закладывалось. Насчёт комы - отчасти Вы правы, но здесь следует читать так - шебутной март хочет разрушить упорядоченность зимы. А вера в Завтра - это вера в то, что когда прдёь другой порядок, будет не хуже.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Золотистого меда струя из бутылки текла
Так тягуче и долго, что молвить хозяйка успела:
- Здесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла,
Мы совсем не скучаем,- и через плечо поглядела.
Всюду Бахуса службы, как будто на свете одни
Сторожа и собаки, - идешь, никого не заметишь.
Как тяжелые бочки, спокойные катятся дни.
Далеко в шалаше голоса - не поймешь, не ответишь.
После чаю мы вышли в огромный коричневый сад,
Как ресницы на окнах опущены темные шторы.
Мимо белых колонн мы пошли посмотреть виноград,
Где воздушным стеклом обливаются сонные горы.
Я сказал: виноград, как старинная битва, живет,
Где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке;
В каменистой Тавриде наука Эллады - и вот
Золотых десятин благородные, ржавые грядки.
Ну, а в комнате белой, как прялка, стоит тишина,
Пахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала.
Помнишь, в греческом доме: любимая всеми жена,-
Не Елена - другая, - как долго она вышивала?
Золотое руно, где же ты, золотое руно?
Всю дорогу шумели морские тяжелые волны,
И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,
Одиссей возвратился, пространством и временем полный.
11 августа 1917, Алушта
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.