…Лапушка,
кажется мне,
я уйду на рассвете
в самый таинственный час:
ночь уходящая
в губы целует прозрачно
день непорочный –
вот почему он краснеет,
входя в этот мир вместе с солнышком…
…Лапушка,
кажется мне,
я уйду очень тихо
с именем нежным твоим:
выдохну в небо и
будет оно белым облачком
в мир на рассвете входить,
согревая тебя вместе с солнышком…
…Лапушка,
я не хотел бы тебя напугать,
если вдруг не смогу на рассвете
лицо от ладоней твоих оторвать,
выдыхая навстречу стыдливому дню
нетленное имя твоё,
а сам растворяясь в ночи уходящей…
Я закрыл Илиаду и сел у окна,
На губах трепетало последнее слово,
Что-то ярко светило — фонарь иль луна,
И медлительно двигалась тень часового.
Я так часто бросал испытующий взор
И так много встречал отвечающих взоров,
Одиссеев во мгле пароходных контор,
Агамемнонов между трактирных маркеров.
Так, в далекой Сибири, где плачет пурга,
Застывают в серебряных льдах мастодонты,
Их глухая тоска там колышет снега,
Красной кровью — ведь их — зажжены горизонты.
Я печален от книги, томлюсь от луны,
Может быть, мне совсем и не надо героя,
Вот идут по аллее, так странно нежны,
Гимназист с гимназисткой, как Дафнис и Хлоя.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
