Вот это - немножко я,
и руки мои, и смех.
Вчерашний осенний джаз
давно превратился в снег,
Вчерашний кусок огня
упал пеплом под сапоги.
Пойди-ка, пойми меня!
А лучше мне - помоги...
По нотам разложена жизнь,
по цвету - огонь и лед.
Разобранным в клочья, в прах
упал слепой самолет.
Осталось всего - Ничего...
за дверью - зловонная тишь.
Я пью дорогое вино, ты -
где-то под пледом спишь...
Вот это - немножко ты,
и плечи твои, и взгляд
Мне хочется вырвать со дна
и резко рвануть назад.
За светом - всеядная ночь,
за ночью - твои глаза,
И тянет меня к тебе
на разные голоса.
Под дверью опять темно,
на стенах опять замок,
В развернутом старом букле
три слова: опять_не_смог.
И ждать половинчатых фраз
и укреплять броню,
И слышать от сотни рук -
Никак. Не ищу. Не люблю.
Вот это - немножко мы,
в живой анограмме дня;
Размытая колкостью тень
легла от тебя до меня.
В движении слов - оживать,
в объятия снов - уходить,
И надо не ждать, проживать
и как-то за этим следить.
В раскатах вчерашних надежд
быть цепким Ловцом снов
И плавиться наискосок
от этих прозрачных оков,
И быть. Несомненно быть.
Случайно. Наоборот.
Вот это - безумный мир...
ты слышишь, как он поет?...
Я на крыше паровоза ехал в город Уфалей
и обеими руками обнимал моих друзей —
Водяного с Черепахой, щуря детские глаза.
Над ушами и носами пролетали небеса.
Можно лечь на синий воздух и почти что полететь,
на бескрайние просторы влажным взором посмотреть:
лес налево, луг направо, лесовозы, трактора.
Вот бродяги-работяги поправляются с утра.
Вот с корзинами маячат бабки, дети — грибники.
Моют хмурые ребята мотоциклы у реки.
Можно лечь на теплый ветер и подумать-полежать:
может, правда нам отсюда никуда не уезжать?
А иначе даром, что ли, желторотый дуралей —
я на крыше паровоза ехал в город Уфалей!
И на каждом на вагоне, волей вольною пьяна,
«Приму» ехала курила вся свердловская шпана.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
