Приходит время скомканных листов, упрямых взглядов, беглых зарисовок, а ночь - лиловый, бархатных покров, пропитанный каким-то синим ядом, и бесконечной огненной тоской. Я выпала из всех своих тусовок, в моих глазах - усталый горький вдох, а за вуалью чуть прозрачных шторок иллюзион, мираж, калейдоскоп.
Я выбралась, читала по губам у времени, гадала на ромашке, вокруг всё неуют, пространство, спам, твои стихи похожи на замашки старушки, что накапливает хлам, и чай горчит на дне любимой чашки. За белой краской деревянных рам, и за двором родной многоэтажки нет ничего. Я, кажется, отдам, что хочешь лишь бы спрятаться в кармашке родного свитера, который пусть и мал - но так зелён, шерстист и связан мамой, мой детства культ, мой дивный чудо-храм. Мне нужно быть собой и самой-самой.
________________________
И правда любая кем-то обречена как
девушка, дочь, как жена, а потом вдова,
Привычность как утро, скажем или трава,
Как то, что трамвай цепляют за провода,
Привычность - она же совсем не умеет плакать.
Неясность - напротив. Чаще всего. Всегда.
_________________________
Как выжить, когда тут каждый не_твой надломлен, разбит, перевязан широкой тугой тесьмой, а жизнь как вокзал, ожидание, как перрон, и
ждёшь поезда каждый раз, но, увы... не мой.
Как выжить, когда понятно, что бред и хаос, неведомо, безразлично, собранье пауз, безликая муть, беспросветный туннель, спираль. И вечно рождается жалкая эта жалость, и вечно пугает дальняя эта даль. Крениться весь мир, горизонт как кардиограмма, стучится твой пульс, словно вечный небесный гром. И если в тебе ничего совсем не осталось - настанет просвет, он всегда же дождём ведом.
И если ты прав, то тебе-то всего и радость - хлестать, как герои Ремарка свой крепкий ром.
И в каждом зрачке серебристый норвежский холод, а между ладоней кипа больших неправд, твой голод - неутолим, твой июль расколот, в квадратики - черный, горький, как шоколад. Ментоловый воздух вводится внутривенно, игристо и льдисто жжёт подсердечный мир. Смиренно и даже несколько слишком ленно мы ждём преспокойно схода больших лавин. Накроют, впечатают, выплюнут, перемолят; изменится пара линий, что на руке. Туманность и мрак проступают из пор и даже расходятся над тобою на потолке.
<...>
Лишенный глухоты и слепоты,
я шепотом выращивал мосты -
меж двух отчизн, которым я не нужен.
Поэзия - ордынский мой ярлык,
мой колокол, мой вырванный язык;
на чьей земле я буду обнаружен?
В какое поколение меня
швырнет литературная возня?
Да будет разум светел и спокоен.
Я изучаю смысл родимых сфер:
пусть зрение мое - в один Гомер,
пускай мой слух - всего в один Бетховен.
2
Слюною ласточки и чирканьем стрижа
над головой содержится душа
и следует за мною неотступно.
И сон тягуч, колхиден. И на зло
Мне простыня - галерное весло:
тяну к себе, осваиваю тупо.
С чужих хлебов и Родина - преступна;
над нею пешеходные мосты
врастают в землю с птичьей высоты!
Душа моя, тебе не хватит духа:
темным-темно, и музыка - взашей,
но в этом положении вещей
есть ностальгия зрения и слуха!
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
