Ты правда веришь, что в разлуке жить не трудно?
Что расстояние и время душу лечат?
Не верь! Я помню: умирал всегда под вечер,
А новый день был снова Судным!
Он начинался до рассвета с воя ветра,
Негромкой жалобой слепых оконных ставен.
А я всё свечи по утрам к иконам ставил,
Молитвы слал святейшим мэтрам.
Припев:
Я не боюсь, коль Смерть войдёт ко мне без стука,
Припрётся в образе старухи иль Кощея,
Но если есть на свете что-то пострашнее,
То эта сука - и есть разлука!
II.
Мы каждый раз, на миг прощаясь, умираем,
И чем длинней разлука, тем любовь короче,
А ты поверь, родная, свет другой - не очень…
Зачем его назвали раем?
Врата Небесные должны мы строить сами,
Но не на Небе, а вот здесь, на этом месте!
И я кричу тебе: «Давай же будем вместе
Хранить друг друга под небесами!»
Припев:
Я не боюсь, коль Смерть войдёт ко мне без стука,
Припрётся в образе старухи иль Кощея,
Но если есть на свете что-то пострашнее,
То эта сука - и есть разлука!
Меня любила врач-нарколог,
Звала к отбою в кабинет.
И фельдшер, синий от наколок,
Во всем держал со мной совет.
Я был работником таланта
С простой гитарой на ремне.
Моя девятая палата
Души не чаяла во мне.
Хоть был я вовсе не политик,
Меня считали головой
И прогрессивный паралитик,
И параноик бытовой.
И самый дохлый кататоник
Вставал по слову моему,
Когда, присев на подоконник,
Я заводил про Колыму.
Мне странный свет оттуда льется:
Февральский снег на языке,
Провал московского колодца,
Халат, и двери на замке.
Студенты, дворники, крестьяне,
Ребята нашего двора
Приказывали: "Пой, Бояне!" –
И я старался на ура.
Мне сестры спирта наливали
И целовали без стыда.
Моих соседей обмывали
И увозили навсегда.
А звезды осени неблизкой
Летели с облачных подвод
Над той больницею люблинской,
Где я лечился целый год.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
