# 1
Не бойся, всё в порядке, мой родной,
Мне просто захотелось рассказать,
Как снег кружится нынешней зимой,
Как чудно под его полёт мечтать,
Как пахли прошлой ночью мандарины,
Что загадала под курантов бой,
И как с утра под пологом единым
Лежал весь город, вскруженный хвоёй.
Ещё, что стала я чуть-чуть добрее,
И меньше вру себе, родным, друзьям.
Ты скажешь, глупость всё. Но я ведь как умею
Стараюсь быть к балансу ближе инь и янь.
А, вот ещё, ты стал мне чаще сниться,
И словно с тенью иногда с тобой я говорю,
Разрушены мосты и всё должно забыться,
Но я пишу тебе письмо, ещё наверно лю…
Фу, полно, это прошлое тревожить,
Я клею скотч на рот, чтоб глупость не кричать,
А чтобы нам грехи наши не множить,
На этот бред не стоит отвечать.
# 2
Я напишу мелками на стене,
Что в сердце непонятная тоска,
Чуть-чуть скучаю по тебе,
Чуть-чуть держу себя в руках.
И вновь пишу стихи, рифмую,
Жду осень номер двадцать три,
В наглёж у сна часы ворую,
Зеваю на работе – се ля ви.
Я жгу мосты и напрочь рву плотины,
Строитель я никчёмный, это факт.
И свой же взгляд словив в стекле витрины
Я улыбнусь и спрячусь в снегопад.
Вот, вкратце, всё, что было после…
Тебя. Всё то, что ты не смог застать.
Я жизнь наладила вполне себе так сносно,
Одной вот трудно только засыпать.
# 3
Я напишу тебе письмо
Без сумасшедших рифм и прорвы откровений,
Без язвы, боли, фальши и делений,
Без номера моей ступени
- Я рад, что понимаешь...
- Ну а то!
А напишу, что есть тепло
Внутри меня, извне и повсеместно,
О том, что стало мне одной известно,
Как сладок у свободы привкус пресный...
- Ты счастлива?
- Мне хорошо.
Ещё, я рада, что с тобой она,
Хотя, саднит чуть-чуть, горчит обида,
Но этих чувств тебе я вряд ли выдам,
Коплю тепло, чтоб выбить тебя клином...
А иногда отец мне говорил,
что видит про утиную охоту
сны с продолженьем: лодка и двустволка.
И озеро, где каждый островок
ему знаком. Он говорил: не видел
я озера такого наяву
прозрачного, какая там охота! —
представь себе... А впрочем, что ты знаешь
про наши про охотничьи дела!
Скучая, я вставал из-за стола
и шел читать какого-нибудь Кафку,
жалеть себя и сочинять стихи
под Бродского, о том, что человек,
конечно, одиночество в квадрате,
нет, в кубе. Или нехотя звонил
замужней дуре, любящей стихи
под Бродского, а заодно меня —
какой-то экзотической любовью.
Прощай, любовь! Прошло десятилетье.
Ты подурнела, я похорошел,
и снов моих ты больше не хозяйка.
Я за отца досматриваю сны:
прозрачным этим озером блуждаю
на лодочке дюралевой с двустволкой,
любовно огибаю камыши,
чучела расставляю, маскируюсь
и жду, и не промахиваюсь, точно
стреляю, что сомнительно для сна.
Что, повторюсь, сомнительно для сна,
но это только сон и не иначе,
я понимаю это до конца.
И всякий раз, не повстречав отца,
я просыпаюсь, оттого что плачу.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
