# 1
Не бойся, всё в порядке, мой родной,
Мне просто захотелось рассказать,
Как снег кружится нынешней зимой,
Как чудно под его полёт мечтать,
Как пахли прошлой ночью мандарины,
Что загадала под курантов бой,
И как с утра под пологом единым
Лежал весь город, вскруженный хвоёй.
Ещё, что стала я чуть-чуть добрее,
И меньше вру себе, родным, друзьям.
Ты скажешь, глупость всё. Но я ведь как умею
Стараюсь быть к балансу ближе инь и янь.
А, вот ещё, ты стал мне чаще сниться,
И словно с тенью иногда с тобой я говорю,
Разрушены мосты и всё должно забыться,
Но я пишу тебе письмо, ещё наверно лю…
Фу, полно, это прошлое тревожить,
Я клею скотч на рот, чтоб глупость не кричать,
А чтобы нам грехи наши не множить,
На этот бред не стоит отвечать.
# 2
Я напишу мелками на стене,
Что в сердце непонятная тоска,
Чуть-чуть скучаю по тебе,
Чуть-чуть держу себя в руках.
И вновь пишу стихи, рифмую,
Жду осень номер двадцать три,
В наглёж у сна часы ворую,
Зеваю на работе – се ля ви.
Я жгу мосты и напрочь рву плотины,
Строитель я никчёмный, это факт.
И свой же взгляд словив в стекле витрины
Я улыбнусь и спрячусь в снегопад.
Вот, вкратце, всё, что было после…
Тебя. Всё то, что ты не смог застать.
Я жизнь наладила вполне себе так сносно,
Одной вот трудно только засыпать.
# 3
Я напишу тебе письмо
Без сумасшедших рифм и прорвы откровений,
Без язвы, боли, фальши и делений,
Без номера моей ступени
- Я рад, что понимаешь...
- Ну а то!
А напишу, что есть тепло
Внутри меня, извне и повсеместно,
О том, что стало мне одной известно,
Как сладок у свободы привкус пресный...
- Ты счастлива?
- Мне хорошо.
Ещё, я рада, что с тобой она,
Хотя, саднит чуть-чуть, горчит обида,
Но этих чувств тебе я вряд ли выдам,
Коплю тепло, чтоб выбить тебя клином...
Меня преследуют две-три случайных фразы,
Весь день твержу: печаль моя жирна...
О Боже, как жирны и синеглазы
Стрекозы смерти, как лазурь черна.
Где первородство? где счастливая повадка?
Где плавкий ястребок на самом дне очей?
Где вежество? где горькая украдка?
Где ясный стан? где прямизна речей,
Запутанных, как честные зигзаги
У конькобежца в пламень голубой, —
Морозный пух в железной крутят тяге,
С голуботвердой чокаясь рекой.
Ему солей трехъярусных растворы,
И мудрецов германских голоса,
И русских первенцев блистательные споры
Представились в полвека, в полчаса.
И вдруг открылась музыка в засаде,
Уже не хищницей лиясь из-под смычков,
Не ради слуха или неги ради,
Лиясь для мышц и бьющихся висков,
Лиясь для ласковой, только что снятой маски,
Для пальцев гипсовых, не держащих пера,
Для укрупненных губ, для укрепленной ласки
Крупнозернистого покоя и добра.
Дышали шуб меха, плечо к плечу теснилось,
Кипела киноварь здоровья, кровь и пот —
Сон в оболочке сна, внутри которой снилось
На полшага продвинуться вперед.
А посреди толпы стоял гравировальщик,
Готовясь перенесть на истинную медь
То, что обугливший бумагу рисовальщик
Лишь крохоборствуя успел запечатлеть.
Как будто я повис на собственных ресницах,
И созревающий и тянущийся весь, —
Доколе не сорвусь, разыгрываю в лицах
Единственное, что мы знаем днесь...
16 января 1934
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
