Сам не помню себя, то ли есть, то ли был
Счастьем манит судьба, да взаймы не даёт
Сто ступеней наверх, может там лучше быт?
Шаг ещё, странно так, словно здесь скользкий лёд
Что-то ворон кричит, манит вечность на грех
Мне бы влаги испить, да воды нет живой
Допою свою песнь… и чужую, за всех
Ничего, я смогу, это мне не впервой
Ветер буйный затих, словно жить расхотел
Покурить бы чуть-чуть, только нету огня
Мысли – строчкой стиха, не поставлен пробел
Снизу город шумит, что не помнит меня
Ангел мой прилетел, говорил мне – «на вы»
Прошептал свою речь… и коснулся плеча
А второю рукой… тронул верх головы
Но опять все не так, я от боли кричал
Моя лестница вверх… что-то слишком крута
Триста с лишним на сон… и немного на сбор
Дальше – чувства вины, после свиста кнута
Путь мой долгий туда, где стреляют в упор
Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.
Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,
Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.
Петербург! я еще не хочу умирать:
У тебя телефонов моих номера.
Петербург! У меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
Декабрь 1930
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.