Нет, не нравится, опять не нравится, что-то колет в левом боку, я устала во всем тебе каяться, бесприданницей на берегу. Улыбаться губами фальшивыми, восемь нот разучить, как стихи, а ты выдернешь, сделаешь лживыми ненаписанные мелом штрихи. Все, что было моим -разбазаришь все, барахло не хранят в сундуках, налетит на меня вновь твое зверье на высоких стальных каблуках. Даже искры в глазах - и те не нравятся, даже в песнях ты видишь подвох, я хотела быть первой красавицей, а меня затоптал полубог. Я не сетую, правда, не сетую, за тобой я с торбою хожу, и с балконов соседских рассветами все углы я твои обвожу. А тебе, понимаешь, не нравится, хоть я буду семь пядей во лбу, ни красавицей или красавицей, ни царевною на берегу. Ты прости меня, неупокоенную - пахнет дымом моя душа, что пытаюсь одеть корону я, от конфет фольгою шурша, что стою посреди арены, вместо зрителей, судей - лишь ты. И летят в меня лишь сомнения и упреки, а не цветы. Ты прости, что хватаю за руки, вновь ища предначертанный путь, что готовлю чужим твои завтраки и что тщетно пытаюсь уснуть. Что играю твоими насмешками и что сил не хватает играть и что колешь так сильно усмешками, что порой не могу я дышать. Просто мне в паутине маяться надоело последних дней. Хватит, милый. Тебе не нравится? Так беги отсюда скорей. Улетай вслед за крыльями черными, уходи в унисон дождя. Мне не нравится быть покорною у забытого всеми вождя. Быть смиренною в диких сумерках, быть чужой среди сотен зеркал, быть не нужной тому, кто на кубиках мое имя давно собирал.
И человек пустился в тишину.
Однажды днем стол и кровать отчалили.
Он ухватился взглядом за жену,
Но вся жена разбрызгалась. В отчаяньи
Он выбросил последние слова,
Сухой балласт – «картофель…книги… летом…»
Они всплеснули, тонкий день сломав.
И человек кончается на этом.
Остались окна (женщина не в счет);
Остались двери; на Кавказе камни;
В России воздух; в Африке еще
Трава; в России веет лозняками.
Осталась четверть августа: она,
Как четверть месяца, - почти луна
По форме воздуха, по звуку ласки,
По контурам сиянья, по-кавказски.
И человек шутя переносил
Посмертные болезни кожи, имени
Жены. В земле, веселый, полный сил,
Залег и мяк – хоть на суглинок выменяй!
Однажды имя вышло по делам
Из уст жены; сад был разбавлен светом
И небом; веял; выли пуделя –
И все. И смерть кончается на этом.
Остались флейты (женщина не в счет);
Остались дудки, опусы Корана,
И ветер пел, что ночи подождет,
Что только ночь тяжелая желанна!
Осталась четверть августа: она,
Как четверть тона, - данная струна
По мягкости дыханья, поневоле,
По запаху прохладной канифоли.
1924
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
