Шепчет голос, что там, за окном,
Одинокие ветки шуршат.
Стонет голос, как сто кукушат
В пересохшем ненужном сплетеньи.
Остаются одни. Навсегда.
В перекошенность свернуты рты.
Мне так нужно немного спасенья,
И стена, по которой сползти;
Шелестеть, словно я сновиденье,
И круженье, но, все же, крушенье…
Я разрушен в песок. Пустота
На карнизах танцует корриду.
Исчезай навсегда. Одинок
От небес и до самого низа.
Я влюблен. Остается бежать
Вдоль, бросаться в перпендикулярность,
В то окно. В те года. Я не твой,
Кукушачья моя не-реальность.
Ордена и аксельбанты
в красном бархате лежат,
и бухие музыканты
в трубы мятые трубят.
В трубы мятые трубили,
отставного хоронили
адмирала на заре,
все рыдали во дворе.
И на похороны эти
местный даун,
дурень Петя,
восхищённый и немой,
любовался сам не свой.
Он поднёс ладонь к виску.
Он кривил улыбкой губы.
Он смотрел на эти трубы,
слушал эту музыку .
А когда он умер тоже,
не играло ни хрена,
тишина, помилуй, Боже,
плохо, если тишина.
Кабы был постарше я,
забашлял бы девкам в морге,
прикупил бы в Военторге
я военного шмотья.
Заплатил бы, попросил бы,
занял бы, уговорил
бы, с музоном бы решил бы,
Петю, бля, похоронил.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
