Паводок Ахерона переплывая кролем,
там, где росли берёзы – ныне живой гашиш,
здесь Гаутама Будда передавал пароли,
вымылся перед Смертью – и показал ей шиш.
Днесь проступал Вергилий, и появлялись мошки,
и, знаменуя что-то, каркали петухи;
здесь Александр Пушкин ел на снегу морошку,
тянущимися в небо женщины и стихи.
Пусто под капюшоном, нет позывных Олимпа,
здесь ничего не ловит, громко шумит вода;
кто-то уходит в Лету, кто-то уходит в лимбо,
кто-то туда уходит, и не сказать куда.
Я входил вместо дикого зверя в клетку,
выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал черт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
надевал на себя что сызнова входит в моду,
сеял рожь, покрывал черной толью гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;
перешел на шепот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.
24 мая 1980
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
