Ветер щекочет локти.
Свистят поезда.
Люди ждут свой, их злости
хватит на то, чтоб занять места.
Здание вокзала огромно
и похоже на первичный мужской половой признак.
Строители полагали, что кроме
этой постройки самарцы ничего интересней не видели в жизни.
А когда выезжаешь - сразу реки, болота -
рыбаки на лодках, коряги и прочая муть
отражаются в них, не думая в них тонуть.
Далее горы мусора и, видимо, дачи.
Насчёт гор - других быть не могло и быть не могло иначе,
поскольку мусор не может взять и исчезнуть,
копясь на людских помойках, кормя собак
и слишком хилую оппозицию, которая честно,
но слишком несмело действует на местах.
Окно погружает то в деревенский быт,
то в заводскую действительность, где охранник
сторожит кучу щебня, похмелен, небрит,
он шагами рисует колеблющийся трёхгранник.
Но за окном всё больше - леса,
где ничья из двуногих может быть не ступала,
но стоит выше поднять глаза
и зелёная/красная крыша блеснёт металлом.
Я люблю судьбу свою,
Я бегу от помрачений!
Суну морду в полынью
И напьюсь,
Как зверь вечерний!
Сколько было здесь чудес,
На земле святой и древней,
Помнит только темный лес!
Он сегодня что-то дремлет.
От заснеженного льда
Я колени поднимаю,
Вижу поле, провода,
Все на свете понимаю!
Вот Есенин —
на ветру!
Блок стоит чуть-чуть в тумане.
Словно лишний на пиру,
Скромно Хлебников шаманит.
Неужели и они —
Просто горестные тени?
И не светят им огни
Новых русских деревенек?
Неужели
в свой черед
Надо мною смерть нависнет, —
Голова, как спелый плод,
Отлетит от веток жизни?
Все умрем.
Но есть резон
В том, что ты рожден поэтом.
А другой — жнецом рожден...
Все уйдем.
Но суть не в этом...
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
