я закуриваю, толкаю три гигабайта долларов,
все смотрят друг на друга, один самоубийца и пять коллеров.
мы так любим слова, что готовы поверить скорее в повара,
или в кнопку «power», чем в толкование,
в игру с девами на раздевание
на диване.
- телеграфная романтика умерла, утверждает подросток,
и мы не выдерживали пост. Условились, что это - постик.
мы жили на улице и к нам приходили в гости
после – все было, как в тумане, наверно
я снова нюхал цветы и фен,
не переживал измен.
завтра нам будут угрожать – лезвием и визами,
я куплю тебя в лизинг, чтобы облизывать,
герои оперы погибнут в старости. За кулисами
откроют казино, в котором я проиграю
все свои деньги и ты вытирая
глаза, скажешь:
я вторая
* * *
ты пугаешься белых листов и черных квадратов,
как ребенок министра и адмирала – администратор,
как тот, подававший мячи надежды
дерзкий, но сдержанный
мальчик. Уже холостыми давно не стреляет в горле
и глаз расставаясь, врастает квадратным корнем
в предметы, лишенные тени и формы, я
помню тебя, человек-амфобия.
они будут болеть, обмотавшись шарфами, за этот сборник
и если останется дом для меня, то пускай игорный,
и если останется воля, то даже нелепый
намерения слепок.
а там – как получится. Скажем, подробно
любое движение – есть плагиат на Броуна,
а так как от нас остаются слова, замечу:
ты – имя-неосуществимое для речи
* * *
почему дальтоники не видят мир в розовом,
а после наших встреч остаются замки пивных банок,
почему "палки о двух концах" волнуют философов,
но чаще - лесбиянок?
почему, говоря "в целом", она не задумывается и о сотом,
а у меня нет ни одного друга по имени Толик,
почему я, осиливший "Маятник Фуко" буду полным идиотом,
когда она подсядет за мой столик?
почему гений и крокодил Гена образованы от одного сл́ова,
а жещинам не свойственна душа, скорее - запах,
почему отсутствие рук - невозможность обнять, но повод
пить из горла и залпом?
Серый коршун планировал к лесу.
Моросило, хлебам не во зло.
Не везло в этот раз Ахиллесу,
Совершенно ему не везло,
И копье, как свихнувшийся дятел,
Избегало искомых пустот.
То ли силу былую утратил,
То ли Гектор попался не тот.
Не везло Ахиллесу – и точка.
Черной радуги мокли столпы.
И Терсит, эта винная бочка,
Ухмылялся ему из толпы.
Тишина над судами летела,
Размывала печаль берега.
Все вернее усталого тела
Достигали удары врага.
Как по липкому прелому тесту
Расползались удары меча.
Эта битва текла не по тексту,
Вдохновенный гекзаметр топча.
И печаль переполнила меру,
И по грудь клокотала тоска.
Агамемнон молился Гомеру,
Илиаде молились войска.
Я растягивать притчу не стану,
Исходя вдохновенной слюной.
В это утро к ахейскому стану
Вдохновенье стояло стеной.
Все едино – ни Спарты, ни Трои,
Раскололи кифару и плуг.
Мы одни среди пролитой крови,
Мы одни – посмотрите вокруг.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
