я закуриваю, толкаю три гигабайта долларов,
все смотрят друг на друга, один самоубийца и пять коллеров.
мы так любим слова, что готовы поверить скорее в повара,
или в кнопку «power», чем в толкование,
в игру с девами на раздевание
на диване.
- телеграфная романтика умерла, утверждает подросток,
и мы не выдерживали пост. Условились, что это - постик.
мы жили на улице и к нам приходили в гости
после – все было, как в тумане, наверно
я снова нюхал цветы и фен,
не переживал измен.
завтра нам будут угрожать – лезвием и визами,
я куплю тебя в лизинг, чтобы облизывать,
герои оперы погибнут в старости. За кулисами
откроют казино, в котором я проиграю
все свои деньги и ты вытирая
глаза, скажешь:
я вторая
* * *
ты пугаешься белых листов и черных квадратов,
как ребенок министра и адмирала – администратор,
как тот, подававший мячи надежды
дерзкий, но сдержанный
мальчик. Уже холостыми давно не стреляет в горле
и глаз расставаясь, врастает квадратным корнем
в предметы, лишенные тени и формы, я
помню тебя, человек-амфобия.
они будут болеть, обмотавшись шарфами, за этот сборник
и если останется дом для меня, то пускай игорный,
и если останется воля, то даже нелепый
намерения слепок.
а там – как получится. Скажем, подробно
любое движение – есть плагиат на Броуна,
а так как от нас остаются слова, замечу:
ты – имя-неосуществимое для речи
* * *
почему дальтоники не видят мир в розовом,
а после наших встреч остаются замки пивных банок,
почему "палки о двух концах" волнуют философов,
но чаще - лесбиянок?
почему, говоря "в целом", она не задумывается и о сотом,
а у меня нет ни одного друга по имени Толик,
почему я, осиливший "Маятник Фуко" буду полным идиотом,
когда она подсядет за мой столик?
почему гений и крокодил Гена образованы от одного сл́ова,
а жещинам не свойственна душа, скорее - запах,
почему отсутствие рук - невозможность обнять, но повод
пить из горла и залпом?
Оскудевает времени руда.
Приходит смерть, не нанося вреда.
К машине сводят под руки подругу.
Покойник разодет, как атташе.
Знакомые съезжаются в округу
В надеждах выпить о его душе.
Покойник жил – и нет его уже,
Отгружен в музыкальном багаже.
И каждый пьет, имея убежденье,
Что за столом все возрасты равны,
Как будто смерть – такое учрежденье,
Где очередь – с обратной стороны.
Поет гармонь. На стол несут вино.
А между тем все умерли давно,
Сойдясь в застолье от семейных выгод
Под музыку знакомых развозить,
Поскольку жизнь всегда имеет выход,
И это смерть. А ей не возразить.
Возьми гармонь и пой издалека
О том, как жизнь тепла и велика,
О женщине, подаренной другому,
О пыльных мальвах по дороге к дому,
О том, как после стольких лет труда
Приходит смерть. И это не беда.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
