…Ну почему это я не хочу разговаривать? Просто я вас всех внимательно слушаю. Очень даже интересно… Про себя? Как-то неловко о себе говорить. Ничего примечательного в моей жизни не было – родилась, училась, замуж выходила… Да, работаю. Вот в командировку еду… Нет, сейчас я не замужем… и детей нет… Да так как-то… не сложилось… С мужчинами? – Почему же, встречаюсь… А что про них говорить – мужчины они и есть мужчины. Бабники и… простите, я не о присутствующих… Про них и рассказать?.. Да что же такое Вам поведать?.. А знаете, решусь-ка я всё же высказаться, уговорили. Ехать нам ещё часов шесть – как раз успею. Мы с ним год как расстались, и я ни с кем об этом не говорила, хотя психологи советуют выговориться, если что-то камнем лежит на сердце… А у меня как раз лежит. И не камень – скала недвижимая. Только извините, если немного косноязычна буду. Не привыкла я долгие разговоры разговаривать. Странный недостаток для женщины, да?.. Ну ладно, слушайте…
…Мой последний мужчина был котом. Да, да – натуральный такой мужчина-кот. Я бы даже сказала, Котяра. И все женщины были для него кошками, охваченными жаждой соития. Это была данность, с которой следовало либо смириться, либо послать всё к чёрту и расстаться. Я, вопреки своему характеру, решила до поры до времени ничего не предпринимать и обречённо плыть по течению жизни. С одной стороны, плавание было довольно приятным, а вот с другой – вызывало во мне большую озабоченность и тревогу.
Для этого было несколько причин. Во-первых, я самой себе никогда не врала, а мой честный голос шептал на ухо, что ты, подружка, давно использовала свой лимит молодости и, хотя продолжаешь выглядеть на все сто, усилий для достижения этого тратишь неимоверно много. Во-вторых, с возрастом я стала панически бояться одиночества. Гораздо больше, чем в молодости боялась связать себя с пустым и ненадёжным спутником жизни. По злой иронии судьбы все два раза мне попадались именно такие. Ну и, в-третьих, мой Котяра был такой мужчина! Подобные экземпляры попадаются один-два на миллион, да и то – не в каждое столетие.
Начать с того, что он был красив. В нём была не та голливудской красота, заставляющая замирать сердце любой провинциальной дамочки, а красота внутренняя, исходившая не только от него самого, но и от пространства, в котором он находился. Неординарная внешность Василия, в сочетании с гибким и сильным телом, и впрямь напоминала вышедшего на мартовскую прогулку кота. Ему шла любая одежда. В рабочих джинсах и рваной футболке он выглядел не менее эффектно, нежели в деловом костюме или вечернем смокинге. В деревенской идиллии, на модном вернисаже или великосветском рауте мой Котяра неизменно привлекал к себе внимание окружающих. Продолжая кошачью тему, можно было с большой долей уверенности утверждать, что и на помойке он был бы самой заметной и колоритной особью.
К тому же, в отличие от физически переразвитых дебилов, он был умён. Его познания в различных областях порой ставили меня в тупик. Искусство, промышленность, психология, медицина, точные и гуманитарные науки – вот далеко неполный перечень тем, по которым Василий высказывал глубокие, далеко не поверхностные суждения. «Всесторонне развитая личность» – избитый штамп, но к нему данное определение подходило в полной мере. Он хорошо пел, замечательно декламировал стихи и прозаические отрывки известных поэтов и писателей, довольно неплохо играл на рояле, свободно чувствовал себя на кухне, поражая меня знанием редких и малоизвестных рецептов блюд. В общем, весь состоял из достоинств. Кроме баб.
Нет, я понимала, что и эти самые бабы (и я в их числе, как не горько это осознавать) были частью его мужских талантов. Многие мужики позавидовали бы этому его достоинству, но мы – женщины… Но я… До встречи с Василием мне не ведома была ревность. В юности я легко затмевала своей внешностью ближайшее женское окружение, в более зрелом возрасте знала немало тайных способов привлечь и удержать возле себя мужчину. Как правило, не было нужды ими пользоваться, поскольку большую часть времени приходилось отбиваться от представителей кобелиного племени. Но Василий был не из их числа. Я безумно, тщательно пряча это чувство в себе, ревновала его ко всем представителям женского пола, независимо от возраста, национальности, профессии и внешних данных. Василий мог полюбить и охмурить любую! Даже шпалоукладчицу на железной дороге.
Но что удивительно, женщины не имели над ним власти. Все мои «тайные способы» оказались бледной тенью того, что он имел в своём арсенале для подчинения женской половины человечества. Василий умел любить. Как он любил! Это было что-то невообразимое. Я и сама – женщина достаточно эмансипированная, и в любовных утехах не слабонервная. Знаю, чего хочу, и как этого достичь. Но после недельного знакомства с моим Котом поняла, что вся моя сексуальная смелость и раскрепощённость – жалкий лепет дореволюционной барышни, пишущей любовную цидульку курсанту ремесленного училища.
Нет, он не был утонченным извращенцем или победителем всемирного конкурса знатоков и практиков Камасутры. Но он был самцом. От пальцев ног до кончиков волос. Он выглядел самцом и источал запах самца. В его присутствии прыщавые девочки-малолеточки буквально истекали гормонами, а старушки, божьи одуванчики, норовили выпятить опавшую грудь и взбить, пропахший нафталином, шиньон. С первого слова, с первого взгляда он покорял, подчинял и овладевал теми, на кого обращал своё внимание. Быть его женщиной, самкой, было невероятно заманчиво и престижно, но в то же самое время, до боли и страха ненадёжно. Всегда казалось, что вот ещё мгновение, и он легко и непринуждённо поменяет тебя на вон ту грудастую блондинку или вот эту голенастую брюнетку. Своим обаянием, своим умением влюблять в себя каждую женщину, и этим ежеминутным, ежедневным страхом потерять его, он ещё больше подчинял себе тех, кто попадал под его влияние.
…Познакомились мы с ним, вернее – он со мной, самым невероятным образом. Он просто затащил меня к себе. В тот день суббота была… Точно, суббота, потому что для меня она оказалась рабочим днём: нужно было срочно для моей начальницы кое-какие бумаги доделать. Ну, я до обеда управилась и решила до дому пешком прогуляться. Погода – вот как сейчас за окном, теплынь стоит и весной умопомрачительно пахнет. Люди какие-то новые, светлые, улыбающиеся, целующиеся. Я и сама шла, неизвестно чему улыбалась. Как вдруг чую, кто-то меня за руку хватает. От неожиданности разворачиваюсь и пытаюсь ударить неизвестного – подумала было, что кто-то на мою сумочку позарился. Но рука так в полёте и замерла, потому что за руку меня держал никто иной, как мой Кот. Вернее, это я после узнала, что он кот, а в тот момент я просто увидела красивого, среднего возраста мужчину с невероятным цветом жёлто-зелёных глаз. Между нами произошёл быстрый диалог, который напрочь сбил меня с толку, и дальше уже не я управляла событиями, а они мною.
- Тебя как зовут? - Спросил он.
- Диана, - машинально ответила я.
- Значит, Диа…
И я мгновенно попала в какой-то ступор. Дело в том, что так – Диа – меня звали только однажды, в далёком детстве. У нас во дворе был мальчик Слава. Ушастый, вечно больной, он не посещал никакие садики и школы, а занимался на дому. К нему приходили педагоги. А ещё он на скрипке играл под руководством своего отца, известного в нашем городе музыканта. Так этот Слава с мальчишками не водился – они его вечно дразнили и обижали… Такая детская жестокость была… Мы, дети, не знали да и не понимали, что это такое – неизлечимая болезнь «лейкоз». Для нас это всё равно что чесотка была… вот и смеялись… Слава во дворе не играл. Только гулял. А разговаривал исключительно с девочками. Видимо они добрее были. А больше всех со мною, почему-то… Я ему всё время о чём-нибудь рассказывала. Сначала про садик, потом про школу, а потом… А потом он умер, и мы – ребятишки – долго не могли о нём говорить и вспоминать… Стыдно, наверное было… Этот Слава и называл меня так странно – Диа…
- А меня – Василий, - мужчина продолжал меня держать за руку, а я неотрывно смотрела на него, понимая, что с каждой минутой он всё больше нравится мне.
- Кот Васька?
- А как ты догадалась? - Удивился он.
- О чём догадалась?
- Что я кот…
- Потому что всех котов зовут Василиями, - засмеялась я.
- Ну, положим, не всех, - он тоже засмеялся. – И не все Василии – коты. А я – самый настоящий кот.
- А почему кот без усов? – Продолжала веселиться я.
- Потому что я кот из породы короткошёрстных и безусых. Редкий, вымирающий вид.
- Ну, уж и вымирающий, - не поверила я. – Вон каким здоровьем пышешь… Аж светишься.
- Это так, - нарочито трагически вздохнул мой новый знакомый. – Все великие роды, перед тем, как кануть в Лету, имели довольно-таки цветущий вид. Например, король Франции Людовиг XVI, перед своей трагической гибелью на гильотине от рук добрых революционеров, имел довольно приятный и здоровый вид. У него было много фавориток, которых он не обделял мужским вниманием.
- Ого, какое знание предмета, - притворно восхитилась я.
- А как же! Положение обязывает. Мои предки водились в лучших королевских домах Старого Света. Мой пра-пра-пра-пра-пра-прадед Василиск, всю свою долгую и счастливую жизнь не слазил с рук английской королевы Анны. От его брака с кошкой личного повара королевы родилось восемьдесят котят, многие из которых перекочевали в королевские покои Франции, Испании, Дании и даже – России. Тогда было модным дарить высокородных котят своим царственным родственникам. А теперь, я слышал, всё чаще обмениваются собаками. Фу, как низко пало человечество! Собака – это…
Василий говорил, а я незаметно попадала под очарование его внешности и голоса. На нём были синие джинсы и тонкий свитер с широким воротом, открывавшим сильную шею. На ногах – модные замшевые туфли. Казалось, он не говорит, а мурлычет, а сквозь пальто я чувствовала, как мужчина-кот втягивает и выпускает свои когти. «Точно, котяра…» – подумала я… От моих мыслей меня оторвал голос:
- Ты должна мне помочь.
- Помочь? …Но как?
- Я хочу, чтобы ты поднялась ко мне наверх в мастерскую.
- В мастерскую? – Снова переспросила я.
- Да. Наверх, в мастерскую. Я – художник…
- Не может быть! – Я искренне удивилась. – Меньше всего ты похож на художника.
- Правда? А на кого я, по-твоему, похож?
- На кота и походишь! Особенно когда на собак фыркаешь.
- Ну, правильно. Я же сразу сказал, что я – кот. Но кроме этого, я ещё и художник. Мужчина-кот. Кот-художник. Так ты поможешь мне?
- А что нужно делать?
- Я расскажу и покажу, но для этого мы должны подняться ко мне в мастерскую. Пошли?
- Пошли, - легко согласилась я.
…Много позже, когда мы уже расстались, я часто спрашивала себя, а что изменилось бы, если бы в тот весенний, мартовский день я отказалась идти с незнакомым мне мужчиной к нему в квартиру? Я должна была отказаться! Ну, ведь не девчонка же я какая-нибудь, а вполне зрелая женщина, отдающая себе отчёт в том, чем может грозить подобное легкомыслие. И сама себе отвечала: нет, не могла. Я уже была под обаянием этого удивительного человека. Человека-кота… или кота в человеческом обличии. Он уже имел надо мной власть, которой не хотелось противостоять. Да и желания не было… Потому что я влюбилась. Сразу и безоговорочно. Потому что я своим обонянием женщины мгновенно уловила запах настоящего мужчины, настоящего самца. И как самка, ощутила непреодолимый зов природы, не подчиниться которому было просто невозможно. И я пошла за ним…
…А давайте-ка, чаю у проводников закажем, а то у меня голос ослабел… Нет, нет, «чего-нибудь более крепкого» мне не надо. Я вообще пить не могу и не умею… С полстопки коньяку начинаю неудержимо смеяться, а потом засыпаю… А рассказ только-только начался… А чаю принесите, буду Вам чрезвычайно благодарна…
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
