...Чтобы увидеть Питер, мне не нужно покупать билет на поезд. Закрываю глаза, и Страна ветров и печали в оградной паутине благодарно возникает передо мной. Город, в котором была улица, на улице дом в двух шагах от Сампсониевского моста, где меня однажды тихо окликнуло счастье. О таком я даже никогда не читала, да и как это могло быть, ведь это было моё счастье. Мне казалось, что и сам Город той осенью был немного другим и часто думал обо мне…То листья избранно бросал в окно, то дождиком ласково тёрся о зонтик. Скорее всего, Город любил тебя, мой дорогой, но видя наши сплетённые на прогулке руки, учился хорошо относиться и ко мне - золотил цветы в моих руках, зажигал пуговки на плаще лучами уставшего солнца…
... Мой милый, нам было с тобой радостно помнить в Москве, что мы всегда-всегда, в любой момент, можем приехать в наш Город, пройтись от вокзала до липовой улицы, подняться на третий этаж дома в двух шагах от Сампсониевского моста и ощутить, как мы по-прежнему счастливы.
... А потом пришла беда. Как и счастье, она иногда тоже бывает реальной…И я уехала в заморскую страну, где жили настоящие Айболиты, делающие дорогостоящие операции. Время и болезнь диктовали свои законы, и однажды ты склонился надо мной и сказал:
- Я продам квартиру в Питере. И всё будет хорошо.
Я противилась и день и два, и много дней потом. И тогда ты сказал мне три слова... всего три слова, но я кивнула, закусив губу.
... Мы прожили с тобой целую жизнь после моего возращения.
... А потом я прожила и вторую жизнь, но уже без тебя, мой дорогой. Часто ездила в Город, который любил тебя и научился хорошо относиться ко мне. Шагая по липовой улице до дома (пусть давно чужого дома) в двух шагах от Сампсониевского моста, мне всегда было о чём вспомнить и о чём помолчать с тобой, мой милый, ушедший в Невозвратимость.
…Чтобы увидеть Город, наш с тобой Город, мне достаточно просто закрыть глаза. Уходят посторонние мысли, тают лишние звуки… Память пощадила многое и ещё один день из нашей жизни - я вижу отчётливо, как ты наклоняешься ко мне и произносишь три слова:
- Ты мой Питер…
"Борис Борисыч, просим вас читать
стихи у нас". Как бойко, твою мать.
"Клуб эстети". Повесишь трубку: дура,
иди ищи другого дурака.
И комом в горле дикая тоска:
хуе-мое, угу, литература.
Ты в пионерский лагерь отъезжал:
тайком подругу Юлю целовал
всю смену, было горько расставаться,
но пионерский громыхал отряд:
"Нам никогда не будет 60,
а лишь 4 раза по 15!"
Лет пять уже не снится, как ебешь, -
от скуки просыпаешься, идешь
по направленью ванной, таулета
и, втискивая в зеркало портрет
свой собственный - побриться на предмет,
шарахаешься: кто это? Кто это?
Да это ты! Небритый и худой.
Тут, в зеркале, с порезанной губой.
Издерганный, но все-таки прекрасный,
надменный и веселый Б. Б. Р.,
безвкусицей что счел бы, например,
порезать вены бритвой безопасной.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
