Автобус крутит по Кирьят-Яму, Кирьят-Бялику, Кирьят-Моцкину и прочим маленьким городкам Крайот. Уже много лет я пользуюсь услугами автобусной копании"Эгет". Езжу на работу и по житейским делам.
Как правило, автобус не бывает переполнен, поездка обычно приятна и комфортна. И я, от нечего делать, часто наблюдаю, как люди входят и выходят из общественного транспорта. Особенно любопытно наблюдать за престарелыми людьми. Готовится к выходу уже давно не молодая пара. Он, её верный спутник, начинает направляться к выходу первым, во время движения это сложновато. Она неторопливо передвигается на нетвёрдых ногах всед за мужем. Остановка. Мужчина спускается. С точки зрения нетерпеливого пассажира, спуск длится примерно около получаса. Наконец, он снаружи.
Ну, спустился ты, дед, и давай хиляй в сторону дома. Нет. Этот старый, извините хрен, ещё и джентльмен. Он без неё не пойдёт. Он быстро, как ему кажется, разворачивается, на что уходит ещё полчаса, и протягивает ей руку.
И она, эта перечница, стоит на верхней ступеньке и спускаться не собирается, ждёт его протянутую руку, и только увидев эту немощную мужскую длань, руку, на которую опирается уже много, много лет, она начинает свой неторопливый спуск. Спуск длится не менее часа, его протянутая рука придерживает это дряблое тело, которое когда-то его безмерно волновало, и возможно, волнение уже ушло, но сладкий осадок былого ещё теплится в его слабом теле. Наконец, они оба рядом. И только убедившись в том, что старички на безопасном расстоянии, терпеливый водитель начинает движение автобуса.
И я подумал: а если бы эта пара вот таким образом выходила бы в Москве, ну скажем возле станции Щёлковская, или Речной вокзал, или Кузьминки, им бы наши товарищи, ныне господа, популярным , доступным языком, объяснили бы, когда им лучше ездить, на чём и где.
Я люблю судьбу свою,
Я бегу от помрачений!
Суну морду в полынью
И напьюсь,
Как зверь вечерний!
Сколько было здесь чудес,
На земле святой и древней,
Помнит только темный лес!
Он сегодня что-то дремлет.
От заснеженного льда
Я колени поднимаю,
Вижу поле, провода,
Все на свете понимаю!
Вот Есенин —
на ветру!
Блок стоит чуть-чуть в тумане.
Словно лишний на пиру,
Скромно Хлебников шаманит.
Неужели и они —
Просто горестные тени?
И не светят им огни
Новых русских деревенек?
Неужели
в свой черед
Надо мною смерть нависнет, —
Голова, как спелый плод,
Отлетит от веток жизни?
Все умрем.
Но есть резон
В том, что ты рожден поэтом.
А другой — жнецом рожден...
Все уйдем.
Но суть не в этом...
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
