имхо.
Из текста на меня свалилась такая огромная толстая синюшная депрессия мальчика. "С чего бы вдруг? У мальчика не было папы? друзей? заботливой мамы? Почему мальчику ВСЕГДА херово по-взрослому?" - примерно такие вопросы набухали в моих мозгах по мере чтения текста. Причём, всём известно, что ничего абсолютного: ни тотальной хандры, ни повального экстаза (если придерживаться хоть какой-то психической нормы).
Мне вдруг пришла мысль, что если есть антилюди в какой-либо категории, то существуют и антитворчества - полярные интуитивно-логически выстроенные конструкции. По-просту - формы отображения реальности. Сейчас одно антитворчество "ест собаку", а другое - здесь. Мне собаки больше нравятся.
Вы уж извините, автор. без обид.
моё мнение сугубо об этом - не более.
абсолютное отсутствие обобщённого понятия "хорошо" в контексте стилистики - уже нехорошо.
Пасиб! Сорри за мою бестолковость, я поняла, что то, что я катаю - антитворчество и ничего человеческого и светлого во мне не осталось, и не было никогда, и ваще непазитифф какой-то сплошняком, но не могли бы Вы объяснить про "сейчас одно антитворчество "ест собаку"? Это Вы о чем?
По поводу непазитиффа. Я ведь не говорю, что вот он - день дошкольника с 8:00 и до 23:05, это ведь не история жизни от начала до конца. Но несмотря на всех друзей-приятелей-родителей (кстати говоря, папы у него нет) - все люди одиноки (ну вот, пришлось опять банальности говорить). Вот. И в детстве, когда осознание одиночества накатывает, - это гораздо острее, чем во взрослом состоянии. Ясное дело, у ребенка и радости в жизни бывают, куда уж там :) И детям меня показывать низя, бяка я такая))
Фсе.
Это я о творчестве Гришковца. Оно с Вашим перекликаются, мне кажется, стилистически, но эмоционально анти. Впрочем, упоминание Г. некрасиво с моей стороны.
Я просто хотел Вам сказать, что "спирт нужно разбавлять". То есть какой бы не был негатив в жизни, его не рекомендуется, не разбавляя иронией, самоиронией, толикой юмора, проецировать на читателя.
А одиночество в детстве - штука не новая. По-моему, писатель сродни повару.
В общем, если у повора будет под руками только овсянка, то наверняк он не навилит в тарелочки кашку, на воде одной сваренной).
как-то так
Ну, если антитворчество Гришковца стилистически перекликается с моим антитворчеством - то я безгранично счастлива (хотя на мой взгляд, стиль вообще не похож) :)
Пф, конечно, одиночество в детстве - штука не новая, я Вам сама это в ответ на коммент и сказала))
По поводу иронии, которой надо овсянку разбавлять, так она присутствует, но убеждать в этом кого-то глупо - это штука субъективная)
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Это город. Еще рано. Полусумрак, полусвет.
А потом на крышах солнце, а на стенах еще нет.
А потом в стене внезапно загорается окно.
Возникает звук рояля. Начинается кино.
И очнулся, и качнулся, завертелся шар земной.
Ах, механик, ради бога, что ты делаешь со мной!
Этот луч, прямой и резкий, эта света полоса
заставляет меня плакать и смеяться два часа,
быть участником событий, пить, любить, идти на дно…
Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Кем написан был сценарий? Что за странный фантазер
этот равно гениальный и безумный режиссер?
Как свободно он монтирует различные куски
ликованья и отчаянья, веселья и тоски!
Он актеру не прощает плохо сыгранную роль —
будь то комик или трагик, будь то шут или король.
О, как трудно, как прекрасно действующим быть лицом
в этой драме, где всего-то меж началом и концом
два часа, а то и меньше, лишь мгновение одно…
Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Я не сразу замечаю, как проигрываешь ты
от нехватки ярких красок, от невольной немоты.
Ты кричишь еще беззвучно. Ты берешь меня сперва
выразительностью жестов, заменяющих слова.
И спешат твои актеры, все бегут они, бегут —
по щекам их белым-белым слезы черные текут.
Я слезам их черным верю, плачу с ними заодно…
Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Ты накапливаешь опыт и в теченье этих лет,
хоть и медленно, а все же обретаешь звук и цвет.
Звук твой резок в эти годы, слишком грубы голоса.
Слишком красные восходы. Слишком синие глаза.
Слишком черное от крови на руке твоей пятно…
Жизнь моя, начальный возраст, детство нашего кино!
А потом придут оттенки, а потом полутона,
то уменье, та свобода, что лишь зрелости дана.
А потом и эта зрелость тоже станет в некий час
детством, первыми шагами тех, что будут после нас
жить, участвовать в событьях, пить, любить, идти на дно…
Жизнь моя, мое цветное, панорамное кино!
Я люблю твой свет и сумрак — старый зритель, я готов
занимать любое место в тесноте твоих рядов.
Но в великой этой драме я со всеми наравне
тоже, в сущности, играю роль, доставшуюся мне.
Даже если где-то с краю перед камерой стою,
даже тем, что не играю, я играю роль свою.
И, участвуя в сюжете, я смотрю со стороны,
как текут мои мгновенья, мои годы, мои сны,
как сплетается с другими эта тоненькая нить,
где уже мне, к сожаленью, ничего не изменить,
потому что в этой драме, будь ты шут или король,
дважды роли не играют, только раз играют роль.
И над собственною ролью плачу я и хохочу.
То, что вижу, с тем, что видел, я в одно сложить хочу.
То, что видел, с тем, что знаю, помоги связать в одно,
жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.