Есть вещи, которые мы не можем знать. Но невозможно узнать, что это за вещи.
МЕТА-ЗАКОНЫ МЕРФОЛОГИИ
Высказывание Яффа
Огромный пульсирующий дракон приближался из глубины ущелья, перетекая волновспухающей тушей через скальные гребни и выходы на пустынных склонах, через кубические и овальные гранитные валуны величиною с хороший дом, то здесь, то там привалившиеся друг к другу на плоском дне расходящегося ущелья. Выпуклые, почти разумные, глаза его, не прерываясь, следили за сутулым человечком, который бежал далеко-далеко впереди, по сумрачной долине, так далеко, что виден был только по причине неестественной оптики этого места, - бежал, закрыв затылок руками. «А-а-а-а...» - доносилось из гигантской котловины, пустой и иссохшей, - это кричал человечек.
Дракон, несмотря на проворность свою и скорость, двигался не торопясь, аккуратно переставляя в сложном, но ловком, порядке пёстрые лапы с бронзовыми когтями, вытягивал и сворачивал гребенчатую шею, изредка разевая леденцово-яркую пасть и издавая вместо ожидаемого грохота и грома какой-то пронзительный шорох, шёпот рычания - и всё это делалось тысячами очень маленьких чёрных людей, копошившихся под брюхом и лапами его, перебегающих группками под ним и тонкими шестами приводящими весьма искусно в движение весь этот сложный организм.
Собственно говоря, ущельем была праздничная улочка во флагах и полотнищах, захлебнувшаяся от карнавала и задавленного им. Самые непристойные и весёлые маски высовывались из кабаков, самые невероятные коленца и фигуры выдёргивались в толпе, по тротуарам толклись плащи и пелерины самых невероятных фасонов и цветов!.. Поверх лавы танцующих несли голую королеву карнавала, ритмично встряхивающую грудями, королеву, у которой не было лица - во всяком случае, среди цветов и перьев его различить было невозможно... И неутомимо, непрерывно, бесконечно стучал и вздрагивал барабанный ритм: «Та-ра-рам, там, там... та-ра-рам, там, там...». И все дружно и весело подчинялись этому ритму, пританцовывали, прихлопывали, покачивались в согласии с ним, и огромный, яркий, искусно украшенный дракон наползал на эту толпу из улочки, выгибаясь и пульсируя, вызывая всеобщий глумливый восторг, неприличные жесты и вопли нарочитого отчаяния. Он вытянул вдруг очень далеко одну из своих лап и как бы царапнул поверх голов ужасающе-близким движением, опрокинув при этом помост с голой королевой карнавала. Толпа с визгом бросилась врассыпную.
«Та-ра-рам, там, там... та-ра-рам, там, там...».
Но среди воплей и хохота различился неожиданно крик: «Ааааааа...». Из-за угла, наперерез дракону, в промоину толпы, выскочил небольшого роста человечек в чёрном и, пробежав ещё несколько шагов, упал вниз лицом. Из его спины торчала рукоять кинжала.
Дракон приостановился, опустил голову, внимательно повёл глазами и, разглядев хорошенько, сдержанно рыкнул. (Эхо пошло гулять по ущелью - пусто и холодно в ущелье...)
Толпа разразилась аплодисментами, свистом и гоготом. Несколько фигур в лиловых домино и полумасках подбежали к лежащему и подняли его на плечи – как был, рукоятью кинжала вверх, и в ритме барабанов (та-ра-рам, там, там... та-ра-рам, там, там...), приплясывая, унесли в тот же переулок. Руки чёрного человечка болтались, рукоять торчала из спины. А дракон долго уползал по главной улице карнавала, медленно переносил одну за другой пёстрые лапы с бронзовыми когтями, пучки шестов колосились под ним сложно и слаженно, и только однажды обернулся он и взглянул назад, поверх крыш, внимательно и яростно.
В Рождество все немного волхвы.
В продовольственных слякоть и давка.
Из-за банки кофейной халвы
производит осаду прилавка
грудой свертков навьюченный люд:
каждый сам себе царь и верблюд.
Сетки, сумки, авоськи, кульки,
шапки, галстуки, сбитые набок.
Запах водки, хвои и трески,
мандаринов, корицы и яблок.
Хаос лиц, и не видно тропы
в Вифлеем из-за снежной крупы.
И разносчики скромных даров
в транспорт прыгают, ломятся в двери,
исчезают в провалах дворов,
даже зная, что пусто в пещере:
ни животных, ни яслей, ни Той,
над Которою - нимб золотой.
Пустота. Но при мысли о ней
видишь вдруг как бы свет ниоткуда.
Знал бы Ирод, что чем он сильней,
тем верней, неизбежнее чудо.
Постоянство такого родства -
основной механизм Рождества.
То и празднуют нынче везде,
что Его приближенье, сдвигая
все столы. Не потребность в звезде
пусть еще, но уж воля благая
в человеках видна издали,
и костры пастухи разожгли.
Валит снег; не дымят, но трубят
трубы кровель. Все лица, как пятна.
Ирод пьет. Бабы прячут ребят.
Кто грядет - никому не понятно:
мы не знаем примет, и сердца
могут вдруг не признать пришлеца.
Но, когда на дверном сквозняке
из тумана ночного густого
возникает фигура в платке,
и Младенца, и Духа Святого
ощущаешь в себе без стыда;
смотришь в небо и видишь - звезда.
Январь 1972
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
