Никто не знает, что происходит в действительности.
Мерфология управления
Закон Джонсона
На кладбище тесно - нищий угол, металлические, из прутка, оградки, крашеные поверх ржавчины серебрянкой. На кладбище сыплются лёгкие семена с жёлтых травин в человечий рост и с бурых деревьев - осень, зрелая осень. Где - заросла могилка, где - вычищена, где столик сел и расщепился, а где - и вовсе ничего нет, заборчик один, да обильный почерневший бурьян поверх всхолмления, кого-то забыли... а кто-то существует ещё в бытии своих потомков - самым краешком, но существует.
Наши мертвецы так же усталы и немстительны, как и живые, они не будут никого преследовать - новые похороны не по карману живущим, и это понимают наши мертвецы.
Уходишь по тесному проходцу и не оглядываешься, потому что там стоит мёртвая твоя бабушка и машет угловатой рукой, и смотрит вслед слепыми глазами. Надгробие её обтёрто тряпкой, могилка выметена, подкрашены бронзой буквы. До свидания, бабушка! И долго ещё дорожка идёт мимо тесных, как те же могилки, коллективных садов, что - при кладбище, с будками-домишками, хмурыми парниками и брошенными на зиму кучами дерьма, и по ней, по дорожке, провожают тебя мелкие ангелы - кладбищенские собаки, потрюхивают рядом и друг за дружкой, тряся штанами. Скорбные их морды вопросительно взглядывают: не бросишь ли чего? не перепадёт ли на халяву? Ну, а не бросишь - и так ладно. Сядут посреди дорожки - чесаться и ждать других, живых и незапасливых.
В животе у кита,
на котором лежит
Земля
Непечально живёт
всех ушедших людей семья.
Здесь матросы
с «Варяга»,
индейские племена,
здесь Гомер,
Че Гевара,
Бах,
и всегда весна.
В животе у кита,
на котором лежит Земля,
Пишет новый французский эпос Эмиль Золя,
Циолковский скальпелем режет кишки небес,
Здесь Мария Каллас — Алиса в стране чудес.
Для шахтеров небо
в алмазах даёт угля
В животе у кита, на котором лежит Земля,
Здесь твои прабабушки
вяжут огромный шарф,
Здесь Сервантес с Пушкиным выпьют на брудершафт.
Для крестьян плодоносят вечно теперь поля
В животе у кита,
на котором лежит Земля!
К рыбакам прилипают рыбы,
к цветам шмели,
И Рублёву разводит краски вином Дали.
Помирились враги,
обучаясь любви с нуля,
В животе у кита,
на котором лежит Земля,
Здесь для каждого нелегала есть свой сарай,
И своё здесь солнце,
и свой здесь
солдатам рай.
И гремит у бездомных поэтов
в карманах медь,
Они ходят по свету, как будто исчезла смерть,
И Есенину ослабляет петлю Рембо,
И на ослике к ним приезжает под утро Бог.
Сообщает,
что здесь их поэмы нужней, чем там...
И они отвечают: «Мы веруем, Капитан!»
Ной в своём батискафе
опять обогнул Казбек,
С потолка Микеланджело сыпется русский снег,
И с Ландау играет в шахматы Еврипид,
А над крышей Большого Уланова все парит.
И не в том ведь дело, что кровью писал Басё,
А лишь в том, что мы все молекулы — вот и все.
Так волшебные птицы клюют под собою сук,
Так луна себе ухо Ван Гога пришила вдруг.
Мы блокадники, партизаны, мы неба дно,
Мы дерёмся и спорим, язык проглотив родной.
А потом Капитан скомандует «от винта»,
И мы все попадём навечно в живот кита.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
