Лист покрылся золотом и сорвался в полет.
Слезы небесные похоронили себя в темном омуте.
Не шумит река, опустели берега.
Девушки кутают тела и грустят о несбыточном.
Яркое солнце уступает холоду.
Смутным утром птицам не поется.
Клином журавлиным любуется кот на подоконнике.
Он один знает цену мгновениям.
- Какая сегодня?
- Японская. Стиль куми-ута. Такая музыка больше всего подходит к этому моменту. Мы почти закончили работу и расставание не за горами. Я вернусь домой, ты уедешь в Россию, Марк отправится в Германию. Там у нас у каждого будет своя жизнь, а этому отрезку нашего пути подошел конец. Поэтому на душе не только торжественно, но и грустно.
- Не грусти, Джонни. Это как окончание школы. Мы завершили свое дело, но это не значит, что оно должно остаться в прошлом. Никто не запретит продолжить совместный труд уже над другим проектом, верно? Пойдем, дружище. Нам предстоит самый важный момент нашей работы. Вечные часы установлены, но, чтобы они спокойно дотикали до далеких потомков, надо замуровать пещеру.
- Ваня, давай обойдемся без громких речей? А то я и без того растроган и могу расплакаться как девчонка.
- Ну конечно, Джо. Какие речи? Мы ведь не политики, а ученые! Сейчас по-быстрому завалим вход и пойдем в бар, по-мужски отметим завершение грандиозного международного послания пра-пра-правнукам!
————————————————————————————–
- Десять ламповых лягушат! Да он живой!
- Киберлан, ну я же просила тебя не выражаться!
- Мириска, да ты слышишь, что я говорю? Этот древний дядька жив, он просто в глубоком сне!
- Не может быть. Это чудо. Это даже удивительнее, чем древний механизм!
- Смотри, рядом с ним табличка с письменами. Ого. Анализатор переводит, что зовут мужчину Григорий. Он болен раком, в 2012-м году (черт, как давно это было!) ему оставалось жить всего месяц. И брат Григория, Иван, ввел его в это состояние, чтобы мы, потомки, спасли ему жизнь. Русский. Непонятное слово, что оно означает?
- Ну ты будто забыл школьную историю. Раньше люди делились на национальности. Что-то вроде клубов по интересам. Давай аптечку, надо облучить его оздоровителем.
——————————————————————————————–
- Спасибо, да, все хорошо. По дому скучаю, но не сильно. В прошлом остался только брат, но у него была работа и мы не очень дружили. Ты красивая.
- Григорий…
- Для тебя просто Гриша.
- Почему?
- У меня к тебе особое отношение, и я хочу, чтобы и ты ко мне обращалась не так как все.
- Это необычно и приятно.
- Я не знаю, как принято ухаживать за девушками в вашем мире. В моем просто дарили цветы. Эти розы – тебе.
- Ты хочешь завести со мной ребенка?
- Гкхе… Ну можно сказать и так. А что, у вас конфетно-букетный период не популярен?
- Ты мне тоже нравишься. Возьми карточку, она от стены в мою комнату. Моя постель – твоя постель. Сегодня. В 22 часа. А пока я покажу тебе город. Наверное, тебя многое удивит. Я помню из истории, что у вас были улицы, на них – шумные и дурно пахнущие машины. И всюду реклама ненужных вещей. Сейчас такого нет.
- А какое есть?
- Зеленое, красное и фиолетовое. Это цвета здоровья и радости. Мы гуляем по разноцветным улицам и заряжаемся позитивом.
- Ух, елки, и правда все разноцветное. А дома-то, дома! Как вы подвесили их в воздух? Смотри, та девушка летит!
- Ты тоже можешь взлететь. Просто раскинь руки и нагнись в любую сторону. Не бойся, не упадешь, сразу поднимешься в воздух. Это обувь такая специальная. Поэтому и машин нет, мы сами передвигаемся.
- Вау! Супер! Я себя одновременно самолетом и бабочкой чувствую. А если столкнемся?
- Не столкнемся. Давай руку, полетим на десятый этаж, там музей прошлого. Узнаешь, что было после того, как тебя усыпили.
- А можно тебя поцеловать? Скажи, наши дети будут такими же красивыми, как ты?
- Вот нетерпеливый какой! Полетели домой, там узнаешь!
————————————————————————————
Тоска точила тело.
Душа просилась в небо.
Прощанье затянулось на века.
А голубое небо,
Туманы над реками,
Как мысли тайные скрывались в облаках.
- Что это?
- Куми-ута. Японская песня. Ее часто напевал один ученый американец, Джонни. Он вместе с моим братом создал те вечные часы, что как послание для вас были запечатаны в пещеру.
- Почему ты говоришь об этом? Скучаешь по дому?
- Мне хочется подчеркнуть важность момента. Не каждый день такие восхитительные девушки приглашали меня в постель. Это большая честь. И я счастлив! Ив. Ив. Ик.
- Ик?
- Икота. На меня напала икота. Так бывает, ког-ик-да волнуешься. Ик. Мне надо попить во-ик-ды.
- Икота? Никогда о таком не слышала.
- Ик.
- И воду у нас не пьют, она же сухая.
- Ик.
- Но ты не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. Ты посинел…
- Ик. Сердце. Кажется, я умираю.
- Нет-нет, погоди. У нас так не бывает. Гриша. Гриша? Гриша-а-а!
——————————————————————————-
- Разряд. Еще разряд! Ну вот, будешь жить. Будешь!
- Глаза открыл, смотрите.
- Погоди, не говори пока, тебе еще нельзя. Вот окрепнешь, и будешь бегать пуще прежнего. Только теперь уже по беговым дорожкам, а не на проезжей части! Ничего, ничего, переломы срастутся, все до свадьбы заживет.
- Доктор, а что, у него свадьба скоро?
- Ну что ты, Маруся, это я образно. Парень он холостой. Вот будешь за ним хорошо ухаживать, глядишь и женится на тебе.
- Ну что вы такое говорите, Василий Петрович! Смутили совсем. Смотрите, он что-то сказать пытается!
- А что тут гадать. После наркоза все они одно спрашивают. «Где я?» А ты пока будешь из реанимации везти его, все и расскажешь. И в каком городе мы живем, и как больница называется, и что год 2011-ый. А попал он под машину когда пробежку делал утреннюю. И пускай уж больше дурью не мается, а занимается спортом в специально отведенных для этого местах. Ну с богом, Машенька, вези его в палату.
Нынче ветрено и волны с перехлестом.
Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Постум,
чем наряда перемена у подруги.
Дева тешит до известного предела -
дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела!
Ни объятья невозможны, ни измена.
* * *
Посылаю тебе, Постум, эти книги.
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.
Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных -
лишь согласное гуденье насекомых.
* * *
Здесь лежит купец из Азии. Толковым
был купцом он - деловит, но незаметен.
Умер быстро - лихорадка. По торговым
он делам сюда приплыл, а не за этим.
Рядом с ним - легионер, под грубым кварцем.
Он в сражениях империю прославил.
Сколько раз могли убить! а умер старцем.
Даже здесь не существует, Постум, правил.
* * *
Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.
И от Цезаря далёко, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники - ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.
* * *
Этот ливень переждать с тобой, гетера,
я согласен, но давай-ка без торговли:
брать сестерций с покрывающего тела -
все равно что дранку требовать от кровли.
Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
Чтобы лужу оставлял я - не бывало.
Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
он и будет протекать на покрывало.
* * *
Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.
Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
Разыщу большой кувшин, воды налью им...
Как там в Ливии, мой Постум, - или где там?
Неужели до сих пор еще воюем?
* * *
Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
Худощавая, но с полными ногами.
Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица.
Жрица, Постум, и общается с богами.
Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
и скажу, как называются созвездья.
* * *
Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
там немного, но на похороны хватит.
Поезжай на вороной своей кобыле
в дом гетер под городскую нашу стену.
Дай им цену, за которую любили,
чтоб за ту же и оплакивали цену.
* * *
Зелень лавра, доходящая до дрожи.
Дверь распахнутая, пыльное оконце,
стул покинутый, оставленное ложе.
Ткань, впитавшая полуденное солнце.
Понт шумит за черной изгородью пиний.
Чье-то судно с ветром борется у мыса.
На рассохшейся скамейке - Старший Плиний.
Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.
март 1972
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
