Супруги Сидоровы возвращались домой из кинотеатра. Быстро темнело и они невольно ускорили шаги.
- Ой, Вань, смотри, - сказала вдруг Сидорова. – Там огонёк в окне горит.
- Маш, ну и что? – Ответил супруг. – Мало ли. Может люди ужинают.
- Да какой может быть ужин? Дом заброшенный – не сегодня, так завтра снесут.
- Вот дался тебе этот огонек, Маша. Бродяги какие, наверно.
- Скажешь тоже – «бродяги». Они бы наоборот окно завесили. Это - сигнал.
- Кому сигнал-то? Больше я с тобой ни на какую мистику не пойду смотреть.
- Вань, нам сигнал, - убежденно сказала Марья Петровна. – Видишь, мигнул. Вот еще раз. Пойдем, посмотрим!
- Ну, ты у меня точно ненормальная. Приключений захотелось на свою нижнюю чакру?
- Иван Семенович, - переход на имя-отчество не предвещал ничего хорошего. Минимум это означало слезы, а о максимуме Иван Семенович попытался не думать.
- Хорошо, Марья Петровна, идем. Но только одним глазком!
- Одним, одним. Какой ты у меня… Мужчина! – Марья Петровна прижалась головой к плечу мужа.
В такие мгновения Сидорову любые манящие огоньки были по колено.
В темной, мрачной и пустой комнате у стены светлым пятном маячил стол, на нем стояло большое зеркало, прислоненное к стене. Рядом с зеркалом горела свеча. Именно ее свет и заметила Марья Петровна.
- Есть кто? – приглушенно спросил Иван Семенович и осторожно направился к столу. За ним, аккуратно ступая между осколками кирпича и кусков штукатурки, следовала супруга, держась за руку мужа.
- Ну, наконец хоть кто-то отважился, - послышался чей-то голос.
- А где Вы, почему Вас не видно?
- Подойдите, пожалуйста, поближе к столу и загляните в зеркало.
В зеркале, помимо своих испуганных физиономий, супруги увидели какого-то седого мужчину.
- Да, да, я – призрак.
- Странно, - сказал Сидоров, - я где-то читал, что призраков видно и так.
- Предрассудки! Это пишут те, кто нас никогда не видел. На самом деле, призраков видно только в зеркале, да и то когда на нас падает отраженный свет свечи.
- Что Вам от нас нужно? – испуганно прошептала Марья Петровна. – Вы заманили нас чтобы погубить?
- Маша! – Одернул ее Иван Семенович.
- Еще одно типичное заблуждение. Поверьте бывалому призраку, нам от живых куда больше вреда. Я собираюсь обратиться к вам за помощью.
- Чем же мы можем Вам помочь?
- Моя история достаточно банальна. Много лет назад одна девушка, по имени Клава, гадала на Рождество и ей в зеркале привиделся я. Но я же этого не знал! У меня к тому времени уже была невеста. С тех пор эта Клава преследует меня, даже после моей смерти. Она каждый вечер зажигает свечу перед зеркалом и я вынужден к ней являться. Я так устал, мне хочется покоя. Я прошу, умоляю вас пойти к этой Клаве и убедить ее не делать этого больше, отпустить меня.
- Давайте ее адрес. Мы завтра же ее навестим!
- С кем, говорите, вам надо увидеться? С Клавой? Да мы с ней соседи! Проводить-то к ней я вас провожу, но толку от этого будет мало.
- Это почему?
- Идемте, сами все увидите.
В запущенной комнате, за столом перед зеркалом, сидела растрепанная старуха, которая как раз собиралась зажечь свечу.
- Клавочка, к тебе люди пришли, поговорить хотят.
- Говорить – слова дарить, огород городить, зря приходить, ворожбу ворожить, - пробормотала Клавочка, зажгла свечу и повернулась к вошедшим. Взгляд ее был совершенно бессмысленный, по подбородку стекала тонкой струйкой слюна.
- Похоже, что и в самом деле напрасно.
- Ну, вот, видите, жжет свечи почем зря и что-то бормочет.
- Так она пожар тут устроит! Вы не пытались забрать у нее свечи?
- Ну, как же! Конечно, пыталась. Она такую истерику закатила! Так-то она безобидная, ну погорит свеча пару минут, я зайду, затушу. Присматриваю по-соседски. Ну, что? Будете с ней разговаривать?
- Что же, печально слышать, - сказал призрак. – Я надеялся, что можно обойтись простым путем.
- А разве есть другой способ?
- Есть, но я про него только знаю, что он существует.
- Давайте попробуем, раз другого выхода нет. Расскажите нам!
- Марья Петровна, у Вас есть при себе зеркальце?
- Разумеется, есть! – Сидорова достала из сумочки круглое зеркальце.
- Очень хорошо. Поднесите его к большому зеркалу. Видите, оно там отразилось? В свою очередь, большое отразилось в нем и так далее. Вот и коридор, по которому вам предстоит пройти и попасть в то время, когда Клава еще только помышляет о гадании.
- Звучит увлекательно, но как попасть в этот коридор-то?
- В действительности, мы видим не сам коридор, а направление. Так… минуточку… Клава родилась в мае… Луна сейчас в созвездии Близнецов… минус тридцать… Поверните зеркальце чуть левее… Да, так! Получается, что вам следует пройти вот в этот проем и сделать тридцать шагов. Портал откроется через пять минут.
- Кажется, я поняла! Мой Ваня должен будет найти ее и соблазнить? Нет уж! Пойдемте-ка, Иван Семенович, домой! А то, ишь, как глазки-то у тебя заблестели!
- Ну, что ты, Маша! Это просто отблеск свечи. Можно же как-нибудь иначе обойтись, по-другому отвлечь ее…
- Отвлечь девушку от гадания на Рождество? Ха!
- Подожди, мы же не станем дожидаться зимы. Тогда ты, Маш, познакомишься с ней и что-нибудь ей наплетешь. Придумаем, в общем, на месте. Импровизация всегда лучше.
- Ну, конечно, ведь девиз моего Вани: «Здесь и сейчас»! За что и люблю.
- Здесь… А как мы вернемся в наше «здесь»?
- Вам следует запомнить место, где вы окажетесь, вернуться к нему через двенадцать часов и дождаться открытия портала.
- Пять минут прошли?
- Вань, как ты думаешь? Мы еще «здесь» или уже «там»? Темно, ничего не видно.
- Ты шаги-то считала? Остался еще один, последний.
Сидоровы огляделись, щурясь на яркое солнце. Здание, из стены которого они появились, выглядело моложе и было видно, что в нем живут.
- Вань, посмотри – вокруг социализм!
- Вот, товарищ капитан, двоих задержали. Ходили, чего-то вынюхивали, видать. Одеты в иностранное. Как есть шпионы.
- Разберемся, - сказал капитан. – Присаживайтесь, граждане. Или правильнее будет сказать «господа»? Так. Документов никаких нет. Это странно. Обычно с этим у «господ» полный порядок.
- Ну, все, Вань, отправят нас лес валить.
- Не отправят, Маш, - вдруг улыбнулся Сидоров. - Я знаю этого капитана.
- Не шути, Иван Семенович. Следующий рассвет мы будем ждать в чуме.
- Петр Григорьевич, а как поживает Ваш племянник, Ванюшка?
- Та-а-ак, - протянул капитан. – Если вдруг с мальцом что случится… Погодите, а откуда… Не может быть! Ванюшка! Ты что ли? Чертяка, смастерил таки машину времени?!
- Не совсем, Петр Григорьевич…
- Что ж ты меня по имени-отчеству? Старше меня выглядишь! А это – супруга твоя? Погоди, не говори… Машенька из параллельного класса, так? Ну, как там, в будущем, рассказывайте!
День не задался с утра. Ключ заело в замке и пришлось просить дворника дядю Гошу о помощи. Пока пробегала туда-сюда, стрелки часов неумолимо двигались вперед и упорно приближались к девяти. На работу она, конечно, опоздала, а это было уже третье опоздание за месяц. В это раз главным обвиняемым оказался каблук, подвернувшийся в спешке, после чего Клава шла, слегка прихрамывая, но разве это все оправдание для начальства? Достойным завершением этого несчастного дня было занятие по гражданской обороне, на которое, по прихоти начальства, была направлена Клава.
- Вы разрешите присесть рядом с Вами? – спросил молодцеватый капитан милиции, слегка наклонившись и умопомрачительно скрипнув ремнями.
Светало поздно. Одеяло
Сползало на пол. Сизый свет
Сквозь жалюзи мало-помалу
Скользил с предмета на предмет.
По мере шаткого скольженья,
Раздваивая светотень,
Луч бил наискосок в "Оленью
Охоту". Трепетный олень
Летел стремглав. Охотник пылкий
Облокотился на приклад.
Свет трогал тусклые бутылки
И лиловатый виноград
Вчерашней трапезы, колоду
Игральных карт и кожуру
Граната, в зеркале комода
Чертил зигзаги. По двору
Плыл пьяный запах - гнали чачу.
Индюк барахтался в пыли.
Пошли слоняться наудачу,
Куда глаза глядят пошли.
Вскарабкайся на холм соседний,
Увидишь с этой высоты,
Что ночью первый снег осенний
Одел далекие хребты.
На пасмурном булыжном пляже
Откроешь пачку сигарет.
Есть в этом мусорном пейзаже
Какой-то тягостный секрет.
Газета, сломанные грабли,
Заржавленные якоря.
Позеленели и озябли
Косые волны октября.
Наверняка по краю шири
Вдоль горизонта серых вод
Пройдет без четверти четыре
Экскурсионный теплоход
"Сухум-Батум" с заходом в Поти.
Он служит много лет подряд,
И чайки в бреющем полете
Над ним горланят и парят.
Я плавал этим теплоходом.
Он переполнен, даже трюм
Битком набит курортным сбродом -
Попойка, сутолока, шум.
Там нарасхват плохое пиво,
Диск "Бони М", духи "Кармен".
На верхней палубе лениво
Господствует нацмен-бармен.
Он "чита-брита" напевает,
Глаза блудливые косит,
Он наливает, как играет,
Над головой его висит
Генералиссимус, а рядом
В овальной рамке из фольги,
Синея вышколенным взглядом,
С немецкой розовой ноги
Красавица капрон спускает.
Поют и пьют на все лады,
А за винтом, шипя, сверкает
Живая изморозь воды.
Сойди с двенадцати ступенек
За багажом в похмельный трюм.
Печали много, мало денег -
В иллюминаторе Батум.
На пристани, дыша сивухой,
Поможет в поисках жилья
Железнозубая старуха -
Такою будет смерть моя...
Давай вставай, пошли без цели
Сквозь ежевику пустыря.
Озябли и позеленели
Косые волны октября.
Включали свет, темнело рано.
Мой незадачливый стрелок
Дремал над спинкою дивана,
Олень летел, не чуя ног.
Вот так и жить. Тянуть боржоми.
Махнуть рукой на календарь.
Все в участи приемлю, кроме...
Но это, как писали встарь,
Предмет особого рассказа,
Мне снится тихое село
Неподалеку от Кавказа.
Доселе в памяти светло.
1980
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
