театр ты для многих стал как дом
и наши души ты забрал на вечно
Театральная сцена иногда бывает такой, какой зритель не увидит ее никогда. Погашен свет и разошлись актеры.
И все места пусты и зал уснул.
Казалось бы, никто и ничто не может нарушить эту тишину и только издали доносятся одинокие звуки скрипки они как - будто исходят из недр загадочного, но почему, то доброго зверя, эта мелодия не похожа, ни на что из того, что мы могли раньше слышать.
Ее рваный грустный ритм то ускоряется, то вдруг резко почти, что затихает.
Если бы только музыка могла приобретать физические формы, то на залом пролетела бы большая черная пантера и грациозно улеглась перед занавесом. Вдруг внезапно появляется второй инструмент, веселая жизнерадостная флейта, она наполняет мир собой, своим светом, своим теплом и пытается заставить скрипку замолчать , но наконец-то они сливаются во единую мелодию. Проходит минут, пять, может шесть, к ним присоединяется инструмент, который трудно определить на слух, хоть он и классический, но достаточно редкий в наше время.
Это какая-то смесь духовых инструментов по своей окраске очень похожая на шотландскую музыку.
Судя по тому, какой ровный строй и какую гармонию обретают инструменты без сомнения ими руководит рука самого лучшего режиссера, которого когда-либо знал мир. Если вам когда-нибудь доведется услышать эту мелодию не вздумайте прерывать ее и помешать таинственному музыканту.
Просто замрите и наслаждайтесь. Такое возможно только здесь в Мариинском.
Я открою вам большую тайну, это души музыкантов и актером, игравших здесь когда-то, живших и умирающих на этой сцене не один раз. И умирающих на этой сцене множество раз во время своих гениальных спектаклей.
Вновь и вновь выходят из –за мрака кулис и играют, отпуская свою душу в полет.
Ведь с этих помостов когда-то унесли тела актеров и музыкантов, но никому и никогда не разлучить их душу с театром. И поверьте, мне этот зал не пуст. Ночами здесь всегда полный аншлаг. Сюда возвращаются зрители, которые были завсегдатаями Мариинского при своей земной жизни. Это не вымышленная история.
Мне повезло являться свидетелем такого спектакля осень 2009 года, когда я упросил своего друга сторожа подежурить с ним в эту ночь. Я был очень удивлен, что он ничего не видит и не слышит, но видимо сторож все-таки не актер.
Я на крыше паровоза ехал в город Уфалей
и обеими руками обнимал моих друзей —
Водяного с Черепахой, щуря детские глаза.
Над ушами и носами пролетали небеса.
Можно лечь на синий воздух и почти что полететь,
на бескрайние просторы влажным взором посмотреть:
лес налево, луг направо, лесовозы, трактора.
Вот бродяги-работяги поправляются с утра.
Вот с корзинами маячат бабки, дети — грибники.
Моют хмурые ребята мотоциклы у реки.
Можно лечь на теплый ветер и подумать-полежать:
может, правда нам отсюда никуда не уезжать?
А иначе даром, что ли, желторотый дуралей —
я на крыше паровоза ехал в город Уфалей!
И на каждом на вагоне, волей вольною пьяна,
«Приму» ехала курила вся свердловская шпана.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
