Отвратительно холодный день. Излишне много снега, черного леса и галдящих подростков. Соревнование восьмых классов по лыжам. Обычно мне удается закосить от подобных мероприятий. Увы, не всегда. К лыжам я более чем равнодушен: по-моему, это спорт для недоумков. Работают конечности, думать не обязательно. Да и трудно это на холоде. Кроме того, с детства нервничаю, если ко мне что-то прицеплено, даже часы. Не говоря о спортивном инвентарe.
У меня вообще непростые отношения с физкультурой. А с чем у тебя простые отношения? – спрашивает внутренний голос, напоминающий голос моей жены. Ответить мне нечего... Я не люблю групповые игры – товарищи по команде часто, и не всегда цензурно, критикуют меня. Например за то, что в футболе я избегаю ударов головой. Не могу подставить голову под тяжелый, грязный мяч. Единоборства тоже не вдохновляют. Брезгую контактировать с посторонним вонючим телом. Особенно, если в контакт вступает моя челюсть или глаз. Короче, с физкультурой у меня не сложилось. Если не считать быструю ходьбу на работу. И еще быстрее – назад.
Итак, лыжный кросс. Среди фаворитов гонки – мои друзья Яцек и Юденич. Отличник Аркадий Яцековский и Серега Юдин, четыре пишем – три в уме. Оба крепкие ребята и упертые спортсмены.
Стартовали с интервалом в минуту. Вскоре спина предыдущего участника исчезла за деревьями. Сзади никого. Тишина. Я не торопясь скользил по трассе, oтмеченной красными флажками. Мечтал о том, как закончатся эти пошлые соревнования. И я вернусь домой, где жаркие батареи. Котлеты с макаронами. Горячий, сладкий чай. А еще диван и плед. И детектив Юлиана Семенова взятый до послезавтра...
Но вот запыхтел кто-то сзади. Хэх-ха! Хэх-ха!.. Оборачиваюсь – Яцек ломится как подорванный. Лыжню! – орет издалека. Скорость терять не хочет. Лыжню!!! Да ради Бога. Только мысли сбил, блин. О чем я думал? Да, хорошо бы срезать как-нибудь...
Вдруг замечаю сквозь деревья просвет. Поляна – километра три в обход, не меньше. Это если по трассе. А если срезать в узком месте... Bон лыжня пошла на срез... Метров триста! Однако кто-то там стоит, похоже, наблюдатель. Присмотрелся, а это Леха Белешов из класса «B». Двоечник и балда, но человек хороший. Он меня тоже узнал.
– Здорово, – говорю, – Беляш. А ты что не бежишь?
Он широко улыбается, подмигивает.
– А я вчера лыжу сломал. У тебя курить есть?
Поколебавшись, достаю Мальборо. Я тогда фарцевал американскими сигаретами. Покупал у двоюродного брата оптом. А в школе торговал в розницу, иногда поштучно. Имел две пачки с блока...
Беляш прикурил, с удовольствием затянулся. В воздухе зависло ароматное облачко. Я позавидовал ему, но сдержался.
– Ты меня не видел, окей?
– Ясен пень.
На втором круге опять завернул к Беляшу. Леха обрадовался – тоскливо стоять без дела.
– С тебя еще Мальборо. – говорит.
– А ты не обкуришься?
– Не боись.
Отошли с ним в кусты, перекурили. Он рассказал якобы новый анекдот про Брежнева. Я притворно усмехнулся. Затем вернулся на трассу. То есть, опять срезал.
Несколько человек меня обогнали. Потом слышу: Иийх-а! Иийх-а! Яцек мчится – глаза выпученные, и пар от него идет. Последние силы отдает, бедняга. Cнова орет: Лыжню, иийх-а! Лыжню!!! И не вникает, что мы это уже проходили. А ведь отличник. Вот до чего спорт доводит.
На финишной прямой меня легко обошел Юденич. Он и занял первое место. Второе – Яцек. А третье – обалдеть! – я. Физрук долго и недоверчиво смотрел на хронометр. Потом на меня.
– Хм... Значит можешь, Неволошин, когда захочешь. Ты не срезал?
– Нет. Вон спросите у Белешова.
– Не. Я б ему не дал. – честно говорит Леха.
Я ловлю на себе подозрительный взгляд Аркаши Яцековского. Он пытается что-то сообразить... Но он слишком устал.
Об этом давнишнем случае мне напомнил престранный сон.
Фиджи. Plantation Island. Вода слепит как фальшивый бриллиант. С берега веет рестораном и тропическими цветами. У пристани десяток частных яхт. На них – загорелые, худые люди без возраста. Не знающие какой сегодня день недели, месяц, год. Единственная забота – хороший ветер. Неужели я один из них? Нет... Да! Иначе откуда здесь моя жена – в шезлонге, с бокалом в руке? Спасибо тебе, Господи...
На соседней яхте возится с парусами типичный морской волк. Коричневый, сухой. Блондиниcтые волосы падают на лоб. Он пристально смотрит на меня. И вдруг я понимаю, что это Леха Белешов. Беляш...
– Здорово, Леша. – то ли вслух, то ли мысленно произношу я. Почему-то я не смог назвать его Беляш. – Ты меня узнал?
– Конечно узнал. Он улыбается, протягивает руку.
– Что ж ты не спрашиваешь – откуда я, почему здесь?
– А я про тебя все знаю. Закурим?
Он лезет в карман шорт... И я догадываюсь, какие вот-вот увижу сигареты.
И просыпаюсь.
Здесь когда-то ты жила, старшеклассницей была,
А сравнительно недавно своевольно умерла.
Как, наверное, должна скверно тикать тишина,
Если женщине-красавице жизнь стала не мила.
Уроженец здешних мест, средних лет, таков, как есть,
Ради холода спинного навещаю твой подъезд.
Что ли роз на все возьму, на кладбище отвезу,
Уроню, как это водится, нетрезвую слезу...
Я ль не лез в окно к тебе из ревности, по злобе
По гремучей водосточной к небу задранной трубе?
Хорошо быть молодым, молодым и пьяным в дым —
Четверть века, четверть века зряшным подвигам моим!
Голосом, разрезом глаз с толку сбит в толпе не раз,
Я всегда обознавался, не ошибся лишь сейчас,
Не ослышался — мертва. Пошла кругом голова.
Не любила меня отроду, но ты была жива.
Кто б на ножки поднялся, в дно головкой уперся,
Поднатужился, чтоб разом смерть была, да вышла вся!
Воскресать так воскресать! Встали в рост отец и мать.
Друг Сопровский оживает, подбивает выпивать.
Мы «андроповки» берем, что-то первая колом —
Комом в горле, слуцким слогом да частушечным стихом.
Так от радости пьяны, гибелью опалены,
В черно-белой кинохронике вертаются с войны.
Нарастает стук колес, и душа идет вразнос.
На вокзале марш играют — слепнет музыка от слез.
Вот и ты — одна из них. Мельком видишь нас двоих,
Кратко на фиг посылаешь обожателей своих.
Вижу я сквозь толчею тебя прежнюю, ничью,
Уходящую безмолвно прямо в молодость твою.
Ну, иди себе, иди. Все плохое позади.
И отныне, надо думать, хорошее впереди.
Как в былые времена, встань у школьного окна.
Имя, девичью фамилию выговорит тишина.
1997
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
