У Дракоши было одно огромное желание. О нём она могла рассказать только Ёжику, потому что родители были вечно заняты. Это было такое роскошное желание, что походило даже на мечту: Дракоша очень хотела погладить солнышко.
"Оно такое теплое и ласковое, как мама. А ещё желтенькое и пушистое, как цыплёнок", - говорила Ёжику Дракоша. Он в ответ тихонько фыркал, но слушал внимательно.
"А ещё оно похоже на меня", - думал Ёжик: "Ведь у солнышка такие же острые лучики, как мои иголки..."
Дракоша решила, что лучше всего достать солнце, если взобраться на крышу высокого дома, который стоял на цветущем холме. Она сказала об этом Ёжику, и друзья пошли к дому. Там Дракоша положила Ёжика в рюкзачок и по лесенке залезла на крышу. Она подняла свои зеленые перепончатые ручки-крылышки к небу и вдруг поняла, что солнышко всё так же высоко, и к нему никак не добраться. Да и само солнце не могло опуститься на крышу. Зато оно посылало Дракоше тонкие горячие лучи, которые приятно покалывали её пупырчатое тело. В это же время в рюкзаке зашевелился Ёжик. Дракоша достала колючего друга, и присмотрелась к нему пристальней: "Круглый. Как солнышко. Иголочки - лучики. Ну и что же, что не жёлтый. Пусть будет у меня серое солнышко!" И Дракоша осторожно, с нежностью, погладила Ёжика...
Сижу, освещаемый сверху,
Я в комнате круглой моей.
Смотрю в штукатурное небо
На солнце в шестнадцать свечей.
Кругом - освещенные тоже,
И стулья, и стол, и кровать.
Сижу - и в смущеньи не знаю,
Куда бы мне руки девать.
Морозные белые пальмы
На стеклах беззвучно цветут.
Часы с металлическим шумом
В жилетном кармане идут.
О, косная, нищая скудость
Безвыходной жизни моей!
Кому мне поведать, как жалко
Себя и всех этих вещей?
И я начинаю качаться,
Колени обнявши свои,
И вдруг начинаю стихами
С собой говорить в забытьи.
Бессвязные, страстные речи!
Нельзя в них понять ничего,
Но звуки правдивее смысла
И слово сильнее всего.
И музыка, музыка, музыка
Вплетается в пенье мое,
И узкое, узкое, узкое
Пронзает меня лезвие.
Я сам над собой вырастаю,
Над мертвым встаю бытием,
Стопами в подземное пламя,
В текучие звезды челом.
И вижу большими глазами
Глазами, быть может, змеи,
Как пению дикому внемлют
Несчастные вещи мои.
И в плавный, вращательный танец
Вся комната мерно идет,
И кто-то тяжелую лиру
Мне в руки сквозь ветер дает.
И нет штукатурного неба
И солнца в шестнадцать свечей:
На гладкие черные скалы
Стопы опирает - Орфей.
1921
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
