О том, что грядёт день рожденья, я вспомнила за неделю. И не просто день рожденья, а, можно сказать, юбилей, пусть и не совсем круглый. И целых семь дней в запасе. Я тут же решила, что обойдусь без обычных трёх-четырёх фирменных салатов, а придумаю что-нибудь оригинальное. С чего начать подготовку? Конечно, с магазина. Естественно, с книжного. Выбрав увесистое издание с не очень оригинальным названием "Салаты", я немедленно начала выуживать ценные рецепты методом исключения. Отмела всякую макаронно-свекольно-картофельную ерунду, исключила рецепты, содержащие незнакомые слова, выбрала по одному из подобных, посчитала. Пятьдесят. Многовато. После безжалостной фильтрации осталось всего десять эксклюзивов. Справлюсь, - храбро решила я и, заглушив внутренний голос, выписала ингредиенты, честно разделила список на четыре равные части и раздала всем членам семьи. Чтоб им тоже не было скучно.
Следующие дни я сначала с удовольствием, а потом с некоторой тревогой наблюдала за ростом горы продуктов. Вечером накануне дня рожденья началась натуральная паника - не успею! Впрочем, почему не успею? Если что-то сделать прямо сейчас, то на завтра останется меньше. Подкрепив себя бокалом вина, я отправилась на кухню.
Поставив вариться мясо - свинину, говядину, язык и куриное филе, занялась чисткой рыбы, грибов, картошки, морковки, тонко нарезала и замариновала лук. Время стояло, семья спала, бормотал телевизор. На плите менялись кастрюли и сковородки. Я, как заведённая, продолжала мыть, чистить, резать, помешивать, сливать...
Налаженный конвейер остановило внезапно наступившее утро. Выпив с семейством кофе и заверив, что со мной всё в порядке, сама я, однако, ничуть не успокоилась - очень бодрил вид на громадьё подготовленных полуфабрикатов, которое предстояло нарезать и нашинковать. Не теряя времени на отдых, я приступила ко второму действию кулинарного балета.
Первые салаты выглядели роскошно, особенно радовали глаз слоёные. Неожиданно быстро вернувшиеся из школы дети мгновенно втянулись в процесс - им было поручено относить в комнату готовые блюда и выискивать свободные ёмкости. Лёгкая заминка случилась, когда одновременно закончилось место на столе и большие салатники. Мимоходом пожалев об отсутствии в природе двухъярусных столов, мы просто поставили рядом ещё один, такой же, а я начала заполнять керамические миски, а потом и пластиковые, решив, что некоторая эклектичность формы не должна повредить содержимому.
Когда салаты были готовы, остальные закуски кое-как распиханы между ними, фрукты разложены по вазам и вместе с напитками выставлены на журнальный столик из-за отсутствия пространства на двух основных, а я, приведённая в относительный порядок, ставила в духовку горячее, лелея надежду на кратковременный отдых, раздался звонок в дверь.
Гости, входя в комнату, столбенели и замолкали на несколько секунд. Действительно, зрелище громоздящихся салатов вызывало... нет, не уважение и не ужас, а недоумение.
- Ты на сколько человек готовила? - тихонько спросила подруга.
Я пожала плечами.
- Удивить хотела.
- У тебя получилось.
Расселись, налили шампанское. Кто-то попросил хлеба. Оп-па, а вот об этом я как раз и забыла.
- В этом доме даже хлеба нет, - произнёс мрачный голос.
Это был единственный день рожденья в моей жизни, когда пришедшему позже не наливали штрафной бокал, а накладывали штрафной салат.
А книжечку ту я на следующий день выбросила.
О Ты, пространством бесконечный,
Живый в движеньи вещества,
Теченьем времени превечный,
Без лиц, в трех лицах Божества!
Дух всюду Сущий и Единый,
Кому нет места и причины,
Кого никто постичь не мог,
Кто все Cобою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы называем - Бог!
Измерить океан глубокий,
Cочесть пески, лучи планет
Xотя и мог бы ум высокий, -
Тебе числа и меры нет!
Не могут духи просвещенны,
От света Твоего рожденны,
Исследовать судеб Твоих:
Лишь мысль к Тебе взнестись дерзает, -
В Твоем величьи исчезает,
Как в вечности прошедший миг.
Хаоса бытность довременну
Из бездн Ты вечности воззвал,
А вечность, прежде век рожденну,
В Cебе Cамом Ты основал:
Cебя Cобою составляя,
Cобою из Cебя сияя,
Ты свет, откуда свет истек.
Cоздавый все единым Словом,
В твореньи простираясь новом,
Ты был, Ты есть, Ты будешь ввек!
Ты цепь существ в Cебе вмещаешь,
Ее содержишь и живишь;
Конец с началом сопрягаешь
И смертию живот даришь.
Как искры сыплются, стремятся,
Так солнцы от Тебя родятся;
Как в мразный, ясный день зимой
Пылинки инея сверкают,
Вертятся, зыблются, сияют, -
Так звезды в безднах под Тобой.
Светил возженных миллионы
В неизмеримости текут,
Твои они творят законы,
Лучи животворящи льют.
Но огненны сии лампады,
Иль рдяных кристалей громады,
Иль волн златых кипяший сонм,
Или горящие эфиры,
Иль вкупе все светящи миры -
Перед Тобой - как нощь пред днем.
Как капля в море опущенна,
Вся твердь перед Тобой сия.
Но что мной зримая вселенна?
И что перед Тобою я?
В воздушном океане оном,
Миры умножа миллионом
Стократ других миров, - и то,
Когда дерзну сравнить с Тобою,
Лишь будет точкою одною:
А я перед Тобой - ничто!
Ничто! - Но Ты во мне сияешь
Величеством Твоих доброт;
Во мне Себя изображаешь,
Как солнце в малой капле вод.
Ничто! - Но жизнь я ощущаю,
Несытым некаким летаю
Всегда пареньем в высоты;
Тебя душа моя быть чает,
Вникает, мыслит, рассуждает:
Я есмь - конечно есть и Ты!
Ты есть! - Природы чин вещает,
Гласит мое мне сердце то,
Меня мой разум уверяет,
Ты есть - и я уж не ничто!
Частица целой я вселенной,
Поставлен, мнится мне, в почтенной
Средине естества я той,
Где кончил тварей Ты телесных,
Где начал Ты духов небесных
И цепь существ связал всех мной.
Я связь миров повсюду сущих,
Я крайня степень вещества;
Я средоточие живущих,
Черта начальна божества;
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь - я раб - я червь - я бог!
Но, будучи я столь чудесен,
Отколе происшел? - безвестен;
А сам собой я быть не мог.
Твое созданье я, Создатель!
Твоей премудрости я тварь,
Источник жизни, благ Податель,
Душа души моей и Царь!
Твоей то правде нужно было,
Чтоб смертну бездну преходило
Мое бессмертно бытие;
Чтоб дух мой в смертность облачился
И чтоб чрез смерть я возвратился,
Отец! - в бессмертие Твое.
Неизъяснимый, непостижный!
Я знаю, что души моей
Воображении бессильны
И тени начертать Твоей;
Но если славословить должно,
То слабым смертным невозможно
Тебя ничем иным почтить,
Как им к Тебе лишь возвышаться,
В безмерной радости теряться
И благодарны слезы лить.
1780 - 1784
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
