О, я знаю; грядёт тот прекраснейший мир, когда все, даже самые застенчивые и беззаветные, тонкие ценители, знатоки
настоящего, подлинно вкусного, целебного, волшебного кефира, наконец-то между собой объединятся, договорятся,
соберутся однажды все вместе, на чудесной лесной поляне, посреди свистающих на все лады утренних певчих соловьёв,
обнимутся, поднимут высоко белоснежные бокалы с искусно исконно приготовленным пенно-молочным напитком,
и воцарит в тот же миг, всюду во всём мире мир. Прекрасный, великолепнейший кисломолочный, кефирный мир!
И я тогда, наконец-то тоже смогу громко воскликнуть, крикнуть; И я там был! Мёд - кефир со всеми дружно пил!
По усам текло, а в рот не попало!
Я, я, я. Что за дикое слово!
Неужели вон тот - это я?
Разве мама любила такого,
Желто-серого, полуседого
И всезнающего, как змея?
Разве мальчик, в Останкине летом
Танцевавший на дачных балах,
Это я, тот, кто каждым ответом
Желторотым внушает поэтам
Отвращение, злобу и страх?
Разве тот, кто в полночные споры
Всю мальчишечью вкладывал прыть,
Это я, тот же самый, который
На трагические разговоры
Научился молчать и шутить?
Впрочем - так и всегда на средине
Рокового земного пути:
От ничтожной причины - к причине,
А глядишь - заплутался в пустыне,
И своих же следов не найти.
Да, меня не пантера прыжками
На парижский чердак загнала.
И Виргилия нет за плечами
Только есть одиночество - в раме
Говорящего правду стекла.
1924
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
