И все же в детстве мы произносили "склизко", а не "скользко". Потому что слово- видение, слово - картинка: гололёд, санки, подшитые валенки отца перед глазами, поверх сырого от дыхания шарфа. Ещё мелькают заштопанные пальцы серых перчаток, подтягивающих санки, когда они съезжают на обочину. Скрежет, сухой хруст и металлический звук, отчётливый и сухой в морозном воздухе.
Брат сидит на моих ногах. Я их почти не чувствую. Когда отец поднимает и ставит меня на ступеньку крыльца, они меня не слушаются. Крыльцо тоже заледеневшее, веник , о который принято вытирать подошвы, холодный жесткий, как живой прыгает рядом и улетает через три ступеньки-рыбиной к отцовым валенкам.
-Заходите! Холодно. Ну же!
Я поворачиваюсь, беру брата за руку и тяну на себя тяжелую, на пружине,. дверь. В лицо ударяет тепло и знакомый запах: смесь хлорки, туалета и манной каши.
Ни ты, читатель, ни ультрамарин
за шторой, ни коричневая мебель,
ни сдача с лучшей пачки балерин,
ни лампы хищно вывернутый стебель
- как уголь, данный шахтой на-гора,
и железнодорожное крушенье -
к тому, что у меня из-под пера
стремится, не имеет отношенья.
Ты для меня не существуешь; я
в глазах твоих - кириллица, названья...
Но сходство двух систем небытия
сильнее, чем двух форм существованья.
Листай меня поэтому - пока
не грянет текст полуночного гимна.
Ты - все или никто, и языка
безадресная искренность взаимна.
<1987>
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
