… ворох пожухлых листьев, который, забавляясь, подбрасывает вверх и кружит беспризорник – ветер; пролетающие мимо железными птицами машины; люди, смотрящие внутрь себя в попытке разглядеть цвет мирозданья – всё, что вокруг, но так мимо… сердца не касаясь… не дотрагиваясь даже звуком… и лишь навылет простреливает затылок пулей мысль, что случится, когда ты перестанешь мне сниться… первым снегом… опадающими лепестками цветущей вишни… дыханьем моря… высотой гор… хрупким льдом, затянувшим, словно в корсет, лужу… светом самой далекой звезды … на очередном перекрестке улиц или линий жизни, глядя в налитый кровью глаз светофора, я поняла вдруг так ярко и четко, что же будет, когда ты перестанешь мне сниться… тогда весь мир покатится к черту по кривой дорожке… стремительно, будто футбольный мяч, который пнули со всей силы… он будет подпрыгивать на ухабах - океаны станут выходить из себя, затопляя соленой водой города… те будут захлебываться этой водой, заливаясь солеными слезами, которые растопят ледники… и все перемешается в хаос: мысли… случайные люди… надрывный смех… бессонные ночи… разрывающие душу расставанья… пробитый троллейбусный талон с наспех начерченным цифрами телефонного номера…поцелуи… смятый авиабилет… засушенный цветок среди страниц любимой книги… тот, важный, но так и неосуществленный звонок… всё, что потом склеится в новый мир, со своими океанами и городами, со своими железными птицами и солнцем, начищенным медяком выглядывающим из-за разорванной поперек тучи…склеится напрочь и навек в мир, у которого будет совсем другое название…
Среди фанерных переборок
И дачных скрипов чердака
Я сам себе далек и дорог,
Как музыка издалека.
Давно, сырым и нежным летом,
Когда звенел велосипед,
Жил мальчик - я по всем приметам,
А, впрочем, может быть, и нет.
- Курить нельзя и некрасиво...
Все выше старая крапива
Несет зловещие листы.
Марина, если б знала ты,
Как горестно и терпеливо
Душа искала двойника!
Как музыка издалека,
Лишь сроки осени подходят,
И по участкам жгут листву,
Во мне звенит и колобродит
Второе детство наяву.
Чай, лампа, затеррасный сумрак,
Сверчок за тонкою стеной
Хранили бережный рисунок
Меня, не познанного мной.
С утра, опешивший спросонок,
Покрыв рубашкой худобу,
Под сосны выходил ребенок
И продолжал свою судьбу.
На ветке воробей чирикал -
Господь его благослови!
И было до конца каникул
Сто лет свободы и любви!
1973
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
