Это очевидно, что вампира нужно застрелить, если у Вас есть пистолет, и он заряжен серебряными пулями.
А ведьму лучше сжечь, что и проделывали неоднократно святые люди планеты Земля.
Сатана и все его подручные неистребимы. Иначе, что мы будем орать всердцах, если отнять у нас наше любимое – Чёрт возьми!.
Ангелы, согласно утверждению Ивана Зеленцова вымирают сами. От птичьего гриппа.
А что же боги? Сколько капищ, храмов и мавзолеев разрушено, и только в нескольких древних манускриптах воспоминания о забытых богах на мгновение оживают под пытливым взглядом исторических реаниматоров, размышляющих, а не воскресить ли? Чтобы потом использовать по назначению.
Я и сам такой. Перефразируя гениальную шутку самого главного юмориста всех времён и народов, я утверждаю, что любого бога можно хоть каждый день отправлять в забвение. Я и сам это делаю в любой из дней моих, когда у меня ничего не болит и всё более или менее в порядке.
* * *
Ты берёшь в руку пистолет, и вот, тебе, это уже не рука, а страшная лапа гангстера-киллера-охранника. Или даже самоубийцы.
А если в обе свои руки ты привычно примостил штурмовое ружьё, значит облик твой странен, ты весь, как бронтозавр, закован в броню и готов, убивать, убивать, убивать. И быть убитым.
Но всё это лягушачьи потягушки, по сравнению с тем чудовищем, которое, отхлебнув добрую порцию виски, пролаяло своим поганым языком: - Разбомбить Хиросиму. И эта тварь ни к чему не была готова. Она так и умерла в своей тёплой постели.
Наверно, я погиб: глаза закрою — вижу.
Наверно, я погиб: робею, а потом —
Куда мне до нее — она была в Париже,
И я вчера узнал — не только в нем одном!
Какие песни пел я ей про Север дальний! —
Я думал: вот чуть-чуть — и будем мы на ты, —
Но я напрасно пел о полосе нейтральной —
Ей глубоко плевать, какие там цветы.
Я спел тогда еще — я думал, это ближе —
«Про счетчик», «Про того, кто раньше с нею был»...
Но что ей до меня — она была в Париже, —
Ей сам Марсель Марсо чевой-то говорил!
Я бросил свой завод, хоть, в общем, был не вправе, —
Засел за словари на совесть и на страх...
Но что ей от того — она уже в Варшаве, —
Мы снова говорим на разных языках...
Приедет — я скажу по-польски: «Прошу пани,
Прими таким, как есть, не буду больше петь...»
Но что ей до меня — она уже в Иране, —
Я понял: мне за ней, конечно, не успеть!
Она сегодня здесь, а завтра будет в Осле, —
Да, я попал впросак, да, я попал в беду!..
Кто раньше с нею был, и тот, кто будет после, —
Пусть пробуют они — я лучше пережду!
1966
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
