-Я - идиот? Это я - идиот?! - Иван Петрович показался в кальсонах в дверях кухни.
- Конечно, идиот, – сказала Татьяна Васильевна, облизывая столовую ложку. Как ты мог дать Петьке деньги, да он сроду не отдаст!
-Петька мой брат, потом он взял на месяц, под проценты, а срок еще не истек, у него есть неделя.
-Что неделя, что десять, не отдаст он тебе.
- Ты всегда так говоришь . Я думаю, что отдаст, он же взял на операцию Лене.
-В прошлый раз он на три недели задержал , Да его жене Лене уже два раза делали операцию, сколько можно. Ты что, в это веришь!
-Веришь, не веришь… хватит чепуху молоть, у меня его расписка, если что, подадим в суд, процент- хороший. Чего ты волнуешься? Свое не потеряем. Я знаю, что вы с Леной терпеть друг друга не можете, но Петька- то деньгу отдавал. Они, значит, – родня.
- Ба! С каких это таких пор, эта ,,тупая честность,, - Лена ,Петькина жена тебе роднею стала, ты по-моему ее еще больше чем я терпеть не можешь. Он отдаст…, - вернулась Татьяна Васильевна к наболевшему – , а сейчас я из – за этого Петькиного долга в Турцию не поехала.
- Ну , сколько можно ездить в Турцию? Неужели нет других мест? Ты же полгода назад там была, пока я здесь горбатился с оформлением документов на землю.
- И что- о мне-е тво-я зем - ля? – сказала Татьяна Васильевна, снимая каштановый парик. Не вставая из-за кухонного стола, она положила крашенную копну на соседний стул, и проведя рукой по своей правой ноге вспомнила:
- У меня вон- сапоги менять надо, и потом сделав паузу прибавила:
День рождения скоро, мне надо всех приглашать Сарычевых, Тепловых, Ясоновых. Надо все покупать, всех удивлять. Ты знаешь, какие Ясоновы болтливые. Не дай бог, что не так. Сразу слух разнесут по всем знакомым.
- Марышина пригласить надо с женой,- вставил Иван Петрович
- Да зачем он сдался? Лишние расходы...
- Он недавно замом по имущественным делам стал.
- Да ты что?
- Да, говорят ,его Сазонов в Москву обещает забрать.
-Вот растут люди, а ведь два года назад, все кланялся Иван Петрович, Иван Петрович.
- Он теперь со мной на ,, ты ,, , ну да ладно, хоть отчество пока не забывает добавлять Ты, Васильевна не забудь пригласить.
Муж удалился в зал, отрыл дверку одного из шкафов, и стал разглядывать коллекцию машинок, упакованных в полупрозрачные коробочки. Эти машинки он начал собирать еще в детстве и за все время его собирательства набралось более пятисот штук. Каких моделек здесь только не было, и отечественные ,, москвичи,, и немецкий ,, Вольксваген – жук,, и грузовики с прицепом. Иван Петрович бережно хранил их и иногда хвастался перед гостями, которые не понимали этого увлечения, но делали вид, что восхищены таким ,,сокровищем.,.
У Татьяны Васильевны была иная страсть. Эта женщина, которая уже давно воспринимала розы, как ,, деньги потраченные зря,, очень любила герань, и оттого на кухне на подоконнике стояло несколько разноцветных горшков , в которых небрежно раскинувшись жили эти растения . Будто чувствуя, что их любят, они капризничали и старались не очень баловать хозяйку своим цветением. Но сейчас, как раз был удивительный момент праздника – ,,Герань цветет! ,, и Татьяна Васильевна, то и дело обращала внимание мужа на своих любимцев.
Супруг не возражал против такого соседства, эти ,,заросли,, , как он их называл, закрывали часть окна, из которого был виден соседний подъезд, куда Иван Петрович нырял, когда Татьяна Васильевна, в очередной раз уезжала в туристическое путешествие.
-Федя не звонил? – спросил, вернувшись на кухню, Иван Петрович. Он сел к столу, и взял кусок ветчины, лежавшей в большой суповой тарелке.
Нет, он сказал не придет сегодня. Там у своей в общежитии останется.
-Пора ему невесту подбирать.
-Да твой сын не хочет ничего слышать о каких-то невестах, упрямый как ты, в молодости.
-Хочет, не хочет, нам голыдьбу, Васильевна, кормить ни к чему.
Иван Петрович улыбнулся, встал и открыл огромных размеров холодильник.
Окинув взглядом залежи продуктов, он недовольно произнес:
- А ты че? Креветок не купила?
- Нет…
-Я же тебе говорил к пиву. Сегодня же футбол, Зенит играет Лигу. Вечно с тобой проблемы, ладно сейчас сам схожу.
Иван Петрович пошел одеваться.
Через несколько минут, обуваясь в коридоре, он крикнул - А где мелочь? Здесь, на тумбочке лежа…, но вдруг раздался звонок в дверь , оборвавший Иван Петровича на полуслове.
-Кто там еще? - спросила , выйдя в коридор Татьяна Васильевна.
Иван Петрович посмотрел в глазок. Он увидел мужчину лет пятидесяти, в старом пуховике, вязанной шапочке, и с недельной небритостью. Это был его старший брат Петька.
,, Ну как всегда , об отсрочке пришел поговорить. ,, - подумал Иван Петрович. Он сделал важный и деловой вид, планируя дать отсрочку снисходительно и только на неделю, брат все- таки. Повернув ручку замка, Иван Петрович мастерски прошмыгнул в приоткрытую входную дверь и оказался на лестничной клетке.
- Ты как без домофона - то зашел? …Привет,- сказал, как бросил под ноги - Иван Петрович . Извини, не приглашаю, ухожу сейчас, позвонили , встреча у меня. Говори, че хотел.
- Вот деньги принес- сказал, опустив голову, Петя и протянул пачку брату.
Иван Петрович принялся пересчитывать. Что все принес, и проценты - все?!! – удивился младший брат.
Да сказал Петя, Лена умерла, операцию сделали, но … Я машину продал , мне ни к чему она. На дачу Ленка в основном рвалась, а теперь возить не кого.
-Соболезную,- отчеканил Иван Петрович. Наступило короткое молчание. Старший брат ничего не хотел говорить, а младший не знал, что нужно говорить…
- Ну, я пойду , - сказал Петя и нажал кнопку , вызывая лифт.
- Ага, давай, а я деньги занесу, пока. Давай Петь, созвонимся…. Да , а за сколько продал машину?- спохватился Иван Петрович. Он нервно прикусил нижнюю губу, ожидая ответ.
- За сто пятьдесят - сказал из –за закрывшейся двери лифта Петька и поехал вниз.
Хозяин вошел в квартиру. ,,На , убери,, - властно сказал он жене , передавая деньги.
- Отдал!?.. Ну, это что-то, - сказала радостно Татьяна Васильевна. - Петька разбогател что ли? Ха-ха.
-Лена у него умерла. Он машину продал… за сто пятьдесят.
-Да…Ну, ладно, - сказала Татьяна Васильевна и пошла в спальню .
- А что же он нам не предложил? Мы бы тоже забрали ! За сто пятьдесят - это не дорого -расстроилась Татьяна Васильевна. - Машина у него и не такая старая была . Сыну вон ездить, ему права скоро получать
- Да он никогда о брате не подумает . Э-э, ладно я в магазин, а то футбол скоро. -сказал Иван Петрович и вышел за дверь.
Потому что искусство поэзии требует слов,
я - один из глухих, облысевших, угрюмых послов
второсортной державы, связавшейся с этой,-
не желая насиловать собственный мозг,
сам себе подавая одежду, спускаюсь в киоск
за вечерней газетой.
Ветер гонит листву. Старых лампочек тусклый накал
в этих грустных краях, чей эпиграф - победа зеркал,
при содействии луж порождает эффект изобилья.
Даже воры крадут апельсин, амальгаму скребя.
Впрочем, чувство, с которым глядишь на себя,-
это чувство забыл я.
В этих грустных краях все рассчитано на зиму: сны,
стены тюрем, пальто, туалеты невест - белизны
новогодней, напитки, секундные стрелки.
Воробьиные кофты и грязь по числу щелочей;
пуританские нравы. Белье. И в руках скрипачей -
деревянные грелки.
Этот край недвижим. Представляя объем валовой
чугуна и свинца, обалделой тряхнешь головой,
вспомнишь прежнюю власть на штыках и казачьих нагайках.
Но садятся орлы, как магнит, на железную смесь.
Даже стулья плетеные держатся здесь
на болтах и на гайках.
Только рыбы в морях знают цену свободе; но их
немота вынуждает нас как бы к созданью своих
этикеток и касс. И пространство торчит прейскурантом.
Время создано смертью. Нуждаясь в телах и вещах,
свойства тех и других оно ищет в сырых овощах.
Кочет внемлет курантам.
Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав,
к сожалению, трудно. Красавице платье задрав,
видишь то, что искал, а не новые дивные дивы.
И не то чтобы здесь Лобачевского твердо блюдут,
но раздвинутый мир должен где-то сужаться, и тут -
тут конец перспективы.
То ли карту Европы украли агенты властей,
то ль пятерка шестых остающихся в мире частей
чересчур далека. То ли некая добрая фея
надо мной ворожит, но отсюда бежать не могу.
Сам себе наливаю кагор - не кричать же слугу -
да чешу котофея...
То ли пулю в висок, словно в место ошибки перстом,
то ли дернуть отсюдова по морю новым Христом.
Да и как не смешать с пьяных глаз, обалдев от мороза,
паровоз с кораблем - все равно не сгоришь от стыда:
как и челн на воде, не оставит на рельсах следа
колесо паровоза.
Что же пишут в газетах в разделе "Из зала суда"?
Приговор приведен в исполненье. Взглянувши сюда,
обыватель узрит сквозь очки в оловянной оправе,
как лежит человек вниз лицом у кирпичной стены;
но не спит. Ибо брезговать кумполом сны
продырявленным вправе.
Зоркость этой эпохи корнями вплетается в те
времена, неспособные в общей своей слепоте
отличать выпадавших из люлек от выпавших люлек.
Белоглазая чудь дальше смерти не хочет взглянуть.
Жалко, блюдец полно, только не с кем стола вертануть,
чтоб спросить с тебя, Рюрик.
Зоркость этих времен - это зоркость к вещам тупика.
Не по древу умом растекаться пристало пока,
но плевком по стене. И не князя будить - динозавра.
Для последней строки, эх, не вырвать у птицы пера.
Неповинной главе всех и дел-то, что ждать топора
да зеленого лавра.
Декабрь 1969
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
