Врач расписался в смерти пациента. От безответной любви невозможно спасти. Но смерть была слишком реальна. Реальна была и подпись. Девушку звали странно: Patagonia. Вернее, это был её интернет-псевдоним. Теперь он знал, что звали её Оксана. Впервые Кшиштоф прочёл её имя в этом документе, подтверждающим смерть. Девушка была смертельно влюблена в него, именно в него, ни в кого другого, как утверждала она всем и каждому. И в конце концов он явился на неё посмотреть, застав похолодевшее тело. Зря вы думаете, что дальше про некрофилию или воскрешение из мёртвых.
А его ведь просили, только всё не сломайте. Он примчался, когда заголосили, что в Рatagonii больше нету девушек, все спасены. «Всех юбнули, даже младенцев», - подумал он. (Клаву лечить надо. Буквы скачут по всему полю).
При анализе ДНК трупа, оказалось, что умершей является возлюбленная а Кшиштофа, с которой они должны были на днях обвенчаться.
А эта сволочь пела голосом сирены.
"Скоро тринадцать лет, как соловей из клетки
вырвался и улетел. И, на ночь глядя, таблетки
богдыхан запивает кровью проштрафившегося портного,
откидывается на подушки и, включив заводного,
погружается в сон, убаюканный ровной песней.
Вот такие теперь мы празднуем в Поднебесной
невеселые, нечетные годовщины.
Специальное зеркало, разглаживающее морщины,
каждый год дорожает. Наш маленький сад в упадке.
Небо тоже исколото шпилями, как лопатки
и затылок больного (которого только спину
мы и видим). И я иногда объясняю сыну
богдыхана природу звезд, а он отпускает шутки.
Это письмо от твоей, возлюбленный, Дикой Утки
писано тушью на рисовой тонкой бумаге, что дала мне императрица.
Почему-то вокруг все больше бумаги, все меньше риса".
II
"Дорога в тысячу ли начинается с одного
шага, - гласит пословица. Жалко, что от него
не зависит дорога обратно, превосходящая многократно
тысячу ли. Особенно отсчитывая от "о".
Одна ли тысяча ли, две ли тысячи ли -
тысяча означает, что ты сейчас вдали
от родимого крова, и зараза бессмысленности со слова
перекидывается на цифры; особенно на нули.
Ветер несет нас на Запад, как желтые семена
из лопнувшего стручка, - туда, где стоит Стена.
На фоне ее человек уродлив и страшен, как иероглиф,
как любые другие неразборчивые письмена.
Движенье в одну сторону превращает меня
в нечто вытянутое, как голова коня.
Силы, жившие в теле, ушли на трение тени
о сухие колосья дикого ячменя".
1977
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
Авторизация
Камертон
