Здоров ли ты, батюшка Читатель, сие не ведомо мне. Но молюсь богам не старым и не новым, а тем, что всегда быть есть, дабы здоровие твое росло и крепло безмерно! Я же, государь мой, свет писателев, в начале года дракона Горыныча малость прихворнул, понеже за календами басурманскими сам числюсь Тигром. Однако же допущать хвори никак невозможно было, (да и явленье мне намедни случилось, мол, писание свое многотрудное закончить надобно), аще сподобился постоять за дело правое, а такоже оказия вышла защитить тщедушие свое многогрешное писарчуковое.
Челом бью тебе и уповаю, что не держишь ты ни гнева ни изумления в сердце своея, узнавши, что нахожусь я днесь который в тмутаракани типографской, словно в геенне огненной, среди крысищ канцелярских, подлость учинить мне алкающих, да норовящих изгрысть дыру в бюджете моем худосочном.
А коли вернусь я, батюшка, живой да невредимый под покровительство твое грозное, да с победою громкою, с писанием новым, красочным и наставительным, вели в трубы трубить да в фанфары звенеть, да пусть челядь столы дубовые обильные накроет, аще портвейну хранцузсково бадью выкатит!
И пущай поухаживают за мной не челядь сирая, а дамы из числа знати придворной, сладкие, возвышенные, румянозадые и умелые!
Ничтоже сумняшеся, государь-Читатель, жди писания моего нового с радостию и даже счастием, поелику мало кто более тебя такие яркие солнца мысли моей возжигает во дни опасности гибелей жизни душ наших!
Загодя, благодарствую безмерно!
Сигареты маленькое пекло.
Тонкий дым разбился об окно.
Сумерки прокручивают бегло
Кроткое вечернее кино.
С улицы вливается в квартиру
Чистая голландская картина -
Воздух пресноводный и сырой,
Зимнее свеченье ниоткуда,
Конькобежцы накануне чуда
Заняты подробною игрой.
Кактусы величественно чахнут.
Время запираться и зевать.
Время чаепития и шахмат,
Кошек из окошек зазывать.
К ночи глуше, к ночи горше звуки -
Лифт гудит, парадное стучит.
Твердая горошина разлуки
В простынях незримая лежит.
Милая, мне больше длиться нечем.
Потому с надеждой, потому
Всем лицом печальным человечьим
В матовой подушке утону.
...Лунатическим током пронизан,
По холодным снастям проводов,
Громкой кровельной жести, карнизам
Выхожу на отчетливый зов.
Синий снег под ногами босыми.
От мороза в груди колотье.
Продвигаюсь на женское имя -
Наилучшее слово мое.
Узнаю сквозь прозрачные веки,
Узнаю тебя, с чем ни сравни.
Есть в долинах великие реки -
Ты проточным просторам сродни.
Огибая за кровлею кровлю,
Я тебя воссоздам из ночей
Вороною бездомною кровью -
От улыбки до лунок ногтей.
Тихо. Половицы воровато
Полоснула лунная фольга.
Вскорости янтарные квадраты
Рухнут на пятнистые снега.
Электричество включат - и снова
Сутолока, город впереди.
Чье-то недослышанное слово
Бродит, не проклюнется в груди.
Зеркало проточное померкло.
Тусклое бессмысленное зеркало,
Что, скажи, хоронишь от меня?
Съежилась ночная паутина.
Так на черной крышке пианино
Тает голубая пятерня.
1973
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
