Здоров ли ты, батюшка Читатель, сие не ведомо мне. Но молюсь богам не старым и не новым, а тем, что всегда быть есть, дабы здоровие твое росло и крепло безмерно! Я же, государь мой, свет писателев, в начале года дракона Горыныча малость прихворнул, понеже за календами басурманскими сам числюсь Тигром. Однако же допущать хвори никак невозможно было, (да и явленье мне намедни случилось, мол, писание свое многотрудное закончить надобно), аще сподобился постоять за дело правое, а такоже оказия вышла защитить тщедушие свое многогрешное писарчуковое.
Челом бью тебе и уповаю, что не держишь ты ни гнева ни изумления в сердце своея, узнавши, что нахожусь я днесь который в тмутаракани типографской, словно в геенне огненной, среди крысищ канцелярских, подлость учинить мне алкающих, да норовящих изгрысть дыру в бюджете моем худосочном.
А коли вернусь я, батюшка, живой да невредимый под покровительство твое грозное, да с победою громкою, с писанием новым, красочным и наставительным, вели в трубы трубить да в фанфары звенеть, да пусть челядь столы дубовые обильные накроет, аще портвейну хранцузсково бадью выкатит!
И пущай поухаживают за мной не челядь сирая, а дамы из числа знати придворной, сладкие, возвышенные, румянозадые и умелые!
Ничтоже сумняшеся, государь-Читатель, жди писания моего нового с радостию и даже счастием, поелику мало кто более тебя такие яркие солнца мысли моей возжигает во дни опасности гибелей жизни душ наших!
Загодя, благодарствую безмерно!
Среди фанерных переборок
И дачных скрипов чердака
Я сам себе далек и дорог,
Как музыка издалека.
Давно, сырым и нежным летом,
Когда звенел велосипед,
Жил мальчик - я по всем приметам,
А, впрочем, может быть, и нет.
- Курить нельзя и некрасиво...
Все выше старая крапива
Несет зловещие листы.
Марина, если б знала ты,
Как горестно и терпеливо
Душа искала двойника!
Как музыка издалека,
Лишь сроки осени подходят,
И по участкам жгут листву,
Во мне звенит и колобродит
Второе детство наяву.
Чай, лампа, затеррасный сумрак,
Сверчок за тонкою стеной
Хранили бережный рисунок
Меня, не познанного мной.
С утра, опешивший спросонок,
Покрыв рубашкой худобу,
Под сосны выходил ребенок
И продолжал свою судьбу.
На ветке воробей чирикал -
Господь его благослови!
И было до конца каникул
Сто лет свободы и любви!
1973
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
