Былое – арифметика сладкой грусти. А грустные воспоминания – это плата за ум. Память заботливо притопила Атлантиду прошлой жизни, а на поверхности плавают отдельные сиротливые артефакты: конфетные фантики, обрывки газет и мелодий, пожелтевшие чертежи и письма, пробки и прочие свидетельства твоего невинного младенчества, безумной юности и стоеросовой зрелости. Все эти ошметки – одиночество, любовь, боль, отражения голосов и сияние глаз, экзамены, разговоры, стихи, вино и сигаретный дым, молодой солнечный блик на фотографии цвета старой слоновой кости, работа, объятия и расставания, лица друзей, радость и беспокойство – все это головокружительное крошево и есть тот конгломерат, та глина, из которой вдруг восстает бумажный Голем – книга.
Да, где-то далеко, «там, за горизонтом», был край земли. Островок, архипелаг, материк или даже целый континент. Он давно усох, стал бесплодным, зарос бытом, скрылся под дерном повседневных забот и суеты и теперь даже не похож на землю, на твердь. Но приходит воспоминание. Сначала, как слабый удар током, как лампочка в половину накала. Так бывает, когда на глаза попадается ломкая от старости фотография предка или из глубин прошлого всплывает телефонный звонок все еще живого однокашника. Так бывает, когда ты без особых причин начинаешь просыпаться рано утром и лежишь без сна, уставившись в темноту, с ощущением, что жизнь твоя тебе только приснилась. А еще, когда ты включаешь эту старую швейную машинку времени под названием «Электрофон – Вега», и кто-то из Великих Мастеров прошлого, например, «Битлз» возвращают тебе твое «yesterday». Или, скажем, Валерий Ободзинский начинает кроить память, напоминая тебе о том, как «что-то случилось» и про «эти глаза напротив», сшивает обрывки времен, соединяет прошлое с настоящим. Потому что там до сих пор «луна над Солнечным берегом светит». И тогда этот берег, этот безжизненный плоский край земли, вдруг становится рельефным, покрывается зеленью, наполняется образами и звуками. Можно даже помуслюкать палец и, перелистывая страницы, вобрать в себя его полынный запах и тоскливый медвяный вкус. И забыться, забыться...
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.
Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души...
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.
Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: — Повезло.
Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой, —
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Авторизация
Камертон
