Мальчик проснулся среди ночи. В комнате было светло, почти как днем. Мальчик встал с постели и подошел к окну. Двор белел, все было покрыто снегом. Мальчик любил снег; завтра на прогулке можно будет попросить мать пару раз бросить его в сугроб, больше она не разрешит, он только недавно вылечился от гриппа.
Мальчик подышал на окно и вывел буквы: МАМА. Если прочитать наоборот, получится А-МА-М.
Луна на небе висела круглым арбузом, правда белого цвета и без полосок. «Нужно будет спросить у мамы, бывают ли белые арбузы?» - подумал мальчик. Однажды отец привез большой спелый арбуз, они вместе помыли его в ванной, а потом отец разрезал арбуз, вырезал сердцевинку и дал сыну. Мальчик ел, и сладкий сок бежал по его подбородку на грудь, а от ладошек к локтям; мальчик облизывал пальцы и ждал, когда отец очистит очередной кусок арбуза от косточек и даст ему…
Мать говорила, что если всмотреться в полную Луну, то можно различить лицо женщины. Мальчику было не интересно увидеть какую-то там женщину, хоть он и честно всматривался, гораздо интереснее было бы увидеть там Спайдермена. Или рыцаря. Большого и сильного, как отец. Мальчик очень хотел поскорее стать таким же. Когда какие-то тети, приходящие к матери в гости, вдруг начинали расспрашивать его, на кого он похож, мальчик всегда отвечал:
-Я похож на папу ростом!
Тети улыбались и трепали мальчика по волосам. Мальчик не любил подобного проявления нежностей, но стоически терпел, не вырываясь - мать учила быть вежливым с гостями…
Мальчик еще раз всмотрелся в Луну. Но ни Спайдермена, ни рыцаря так и не увидел. Тогда снова подышал на оконное стекло и вывел : А-П-А-П. С матерью они учились читать и писать, мальчик писал слова наоборот, а мать почему-то из-за этого расстраивалась, неужели не понимала, что писать наоборот интереснее? Получалось, что мальчик пишет на своем собственном языке, как шпионы. Про шпионов рассказывал отец, в те редкие дни, когда укладывал сына спать. Отец часто уезжал в командировки, поэтому мальчик думал, что тот тоже шпион, но отец называл это «защищать Родину». Мальчик тоже хотел защищать Родину, однако отец говорил, что мальчику нужно немного подрасти. Каждое утро мальчик просил мать измерить его рост, чтобы, когда отец вернется из командировки, мальчик мог сказать ему, насколько вырос…
Вчера мать купила мальчику большую книжку с картинками про животных. Мальчику понравился зверь с именем бизон. Он даже попросил мать прочитать ему, что про бизона написано. А еще в книжке была нарисована их кошка Фроська, только почему-то ее звали пантера. Мать говорила, что пантера больше Фроськи по размеру и даже больше мальчика. И он сразу с завистью подумал, что пантеру могли бы взять в шпионы…
Мальчик вернулся в постель, лег под одеяло и стал мечтать. Что наступит лето, и они втроем поедут на море. Отец будет учить его плавать, а потом мальчик крепко ухватится за отцовские плечи, и они поплывут вперед, туда, где море соединяется с небом. А мать будет стоять на берегу, махать рукой и кричать отцу:
- Миша, не заплывайте далеко!
Тогда отец спросит у него:
- Ну что, капитан, полный назад?
Мальчик крикнет:
- Пооолный назад!
И они поплывут к берегу. К матери…
Мальчик мечтал, ожидая, чтобы скорее наступило утро, мать говорила, что вернется из командировки отец, и мальчик подарит ему рисунок, который они нарисовали вместе с матерью. На рисунке изображен зверь бизон, а сверху, там, где солнышко, мальчик написал красными буквами:
Я Б Е Т Ю Л Б Ю Л Я
На полярных морях и на южных,
По изгибам зеленых зыбей,
Меж базальтовых скал и жемчужных
Шелестят паруса кораблей.
Быстрокрылых ведут капитаны,
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель,
Чья не пылью затерянных хартий, —
Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь
И, взойдя на трепещущий мостик,
Вспоминает покинутый порт,
Отряхая ударами трости
Клочья пены с высоких ботфорт,
Или, бунт на борту обнаружив,
Из-за пояса рвет пистолет,
Так что сыпется золото с кружев,
С розоватых брабантских манжет.
Пусть безумствует море и хлещет,
Гребни волн поднялись в небеса,
Ни один пред грозой не трепещет,
Ни один не свернет паруса.
Разве трусам даны эти руки,
Этот острый, уверенный взгляд
Что умеет на вражьи фелуки
Неожиданно бросить фрегат,
Меткой пулей, острогой железной
Настигать исполинских китов
И приметить в ночи многозвездной
Охранительный свет маяков?
II
Вы все, паладины Зеленого Храма,
Над пасмурным морем следившие румб,
Гонзальво и Кук, Лаперуз и де-Гама,
Мечтатель и царь, генуэзец Колумб!
Ганнон Карфагенянин, князь Сенегамбий,
Синдбад-Мореход и могучий Улисс,
О ваших победах гремят в дифирамбе
Седые валы, набегая на мыс!
А вы, королевские псы, флибустьеры,
Хранившие золото в темном порту,
Скитальцы арабы, искатели веры
И первые люди на первом плоту!
И все, кто дерзает, кто хочет, кто ищет,
Кому опостылели страны отцов,
Кто дерзко хохочет, насмешливо свищет,
Внимая заветам седых мудрецов!
Как странно, как сладко входить в ваши грезы,
Заветные ваши шептать имена,
И вдруг догадаться, какие наркозы
Когда-то рождала для вас глубина!
И кажется — в мире, как прежде, есть страны,
Куда не ступала людская нога,
Где в солнечных рощах живут великаны
И светят в прозрачной воде жемчуга.
С деревьев стекают душистые смолы,
Узорные листья лепечут: «Скорей,
Здесь реют червонного золота пчелы,
Здесь розы краснее, чем пурпур царей!»
И карлики с птицами спорят за гнезда,
И нежен у девушек профиль лица…
Как будто не все пересчитаны звезды,
Как будто наш мир не открыт до конца!
III
Только глянет сквозь утесы
Королевский старый форт,
Как веселые матросы
Поспешат в знакомый порт.
Там, хватив в таверне сидру,
Речь ведет болтливый дед,
Что сразить морскую гидру
Может черный арбалет.
Темнокожие мулатки
И гадают, и поют,
И несется запах сладкий
От готовящихся блюд.
А в заплеванных тавернах
От заката до утра
Мечут ряд колод неверных
Завитые шулера.
Хорошо по докам порта
И слоняться, и лежать,
И с солдатами из форта
Ночью драки затевать.
Иль у знатных иностранок
Дерзко выклянчить два су,
Продавать им обезьянок
С медным обручем в носу.
А потом бледнеть от злости,
Амулет зажать в полу,
Всё проигрывая в кости
На затоптанном полу.
Но смолкает зов дурмана,
Пьяных слов бессвязный лет,
Только рупор капитана
Их к отплытью призовет.
IV
Но в мире есть иные области,
Луной мучительной томимы.
Для высшей силы, высшей доблести
Они навек недостижимы.
Там волны с блесками и всплесками
Непрекращаемого танца,
И там летит скачками резкими
Корабль Летучего Голландца.
Ни риф, ни мель ему не встретятся,
Но, знак печали и несчастий,
Огни святого Эльма светятся,
Усеяв борт его и снасти.
Сам капитан, скользя над бездною,
За шляпу держится рукою,
Окровавленной, но железною.
В штурвал вцепляется — другою.
Как смерть, бледны его товарищи,
У всех одна и та же дума.
Так смотрят трупы на пожарище,
Невыразимо и угрюмо.
И если в час прозрачный, утренний
Пловцы в морях его встречали,
Их вечно мучил голос внутренний
Слепым предвестием печали.
Ватаге буйной и воинственной
Так много сложено историй,
Но всех страшней и всех таинственней
Для смелых пенителей моря —
О том, что где-то есть окраина —
Туда, за тропик Козерога!—
Где капитана с ликом Каина
Легла ужасная дорога.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
