старенькое...
дочь блинов напекла,
вот я про эту миниатюру и вспомнила )
Мерзкая погода. Третий день дождь льет, как из ведра. Промокла до деревяшки. Ранняя весна в этом году. Однако, скоро радость у меня – сезон начнется, хозяева станут наезжать чаще.
Они, хозяева мои - неразумные люди. Не экономные, не бережливые. Вот скажите: какой смысл во мне во время дождя? Стою посреди огорода и мокну. Просто мокну, и даже не выполняю возложенную на меня миссию. Могли бы свою помощницу на веранду занести. До лучших времен. В крайнем случае – в сарай.
Да ещё вырядили, словно куклу. Платье, слышала разговор гостей, ОТ Версаче. «От» – это значит, Версаче хозяйке его ОТдал? Хозяйке оно мало стало. Она мне отдала. Получается, что теперь оно ОТ Хозяйки. Вообще-то я не против. Платье мне нравится: нарядное, модное. Вот только блестки на нем дурацкие. Сороки их склевывают, до дыр изуродовали шикарное платье. Соответственно и тело мое тоже все в зазубринах.
А ребенок хозяев – дылда их несовершеннолетняя, что удумала! Бус на меня нацепила, и тоже блестящих. Ну, неужели непонятно, что для здешних птиц мои украшения – магнит.
И называют меня Сонькой, как подружку хозяйки. Но только не в ее присутствии. При ней – только родным именем. А мне лично мое имя -Пугало Огородное, больше нравится. Хотя… Мы с Сонькой и вправду похожи. Она тоже вся блестящая. Раз как-то курила эта Сонька с хозяйкой рядом, а тут солнышко выглянуло. Вы даже не представляете, какие блики пошли кругами вокруг Соньки – всех цветов радуги. Они от меня отражались и вновь к Соньке, а хозяйка попала в этот круговорот. Потом всем рассказывала, что, стоя между нами, никакой солярий не нужен.
Когда хозяева наезжают, у нас становится весело, шумно. Шашлыки жарят, песни горлопанят. Хозяйский пес вокруг меня носится, сорок гоняет. Дылда иногда загорать рядом со мной устраивается, и книжки вслух читает. Она у нас в актрисы готовится, голос развивает, дикцию правильную вырабатывает. А я у нее основной зритель. Хоть какая-то развлекаловка.
Когда ж никого нет – скука смертная. Кроме сорок, ни единой души в округе. Скучать начинаю, особенно по дылде. Она мне доверяет свои тайны. В левом потайном кармашке моего наряда всегда припрятаны дылдины сигареты. И я еще ни разу ее не подвела. Если честно, то тайн у меня много. Хозяин в моих ботинках заначку хранит. В подошве. Ботинки-то его, старый тайничок, однако. Даже пес наш не обходит меня стороной – подол платья вечно мокрый. Сама хозяйка тоже пару раз рисковала и под мой парик что-то засовывала, когда с незнакомым мужчиной приезжала. Жаль, не смогла разглядеть, что там было. А спросить не у кого.
Грустно, неуютно мне… Стоять с растопыренными руками под проливным дождем так тяжело… Ведь не первый год это длится. Летом еще ничего. Солнце выглянет, платье высушит – тут и облегчение наступает. А зимой снег на рукавах месяцами лежит… Никаких тренажеров не надо. Чем мой огород не спортивный зал?.. А я сама себе тренажер.
О, машина тормозит! Мои прибыли. И ветра нет, чтоб поприветствовать их. Да и заметят ли хозяева меня при таком ливне… Подожду до завтра. Вот радость-то какая! Вот радость…
*****
Думала, что хозяева приехали полным составом, а это всего лишь дылда с друзьями. Ночь шумели, визгу было, писку – на весь наш кооперативный поселок. Только к утру угомонились.
Проснулись после обеда, словно сонные мухи ползали по участку. А сейчас странное оживление: бегают, суетятся, палок, веток наложили вокруг меня, опилок подсыпали, старых листьев нагребли целую кучу, Масленицей почему-то начали называть. Факел зажгли…
Эй!
Вы что?!..
Куда?!..
Зачем?!..
Почему именно я?..
Дылда, миленькая, останови своих друзей!
Меня нельзя жечь...
Дылда, постой, я тебе тайну открою...
В моем правом ботинке... твой отец…
Облетали дворовые вязы,
длился проливня шепот бессвязный,
месяц плавал по лужам, рябя,
и созвездья сочились, как язвы,
августейший ландшафт серебря.
И в таком алматинском пейзаже
шел я к дому от кореша Саши,
бередя в юниорской душе
жажду быть не умнее, но старше,
и взрослее казаться уже.
Хоть и был я подростком, который
увлекался Кораном и Торой
(мама – Гуля, но папа – еврей),
я дружил со спиртной стеклотарой
и травой конопляных кровей.
В общем, шел я к себе торопливо,
потребляя чимкентское пиво,
тлел окурок, меж пальцев дрожа,
как внезапно – о, дивное диво! –
под ногами увидел ежа.
Семенивший к фонарному свету,
как он вляпался в непогодь эту,
из каких занесло палестин?
Ничего не осталось поэту,
как с собою его понести.
Ливни лили и парки редели,
но в субботу четвертой недели
мой иглавный, игливый мой друг
не на шутку в иглушечном теле
обнаружил летальный недуг.
Беспокойный, прекрасный и кроткий,
обитатель картонной коробки,
неподвижные лапки в траве –
кто мне скажет, зачем столь короткий
срок земной был отпущен тебе?
Хлеб не тронут, вода не испита,
то есть, песня последняя спета;
шелестит календарь, не дожит.
Такова неизбежная смета,
по которой и мне надлежит.
Ах ты, ежик, иголка к иголке,
не понять ни тебе, ни Ерболке
почему, непогоду трубя,
воздух сумерек, гулкий и колкий,
неживым обнаружил тебя.
Отчего, не ответит никто нам,
все мы – ежики в мире картонном,
электрическом и электронном,
краткосрочное племя ничьё.
Вопреки и Коранам, и Торам,
мы сгнием неглубоким по норам,
а не в небо уйдем, за которым,
нет в помине ни бога, ни чё…
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
