Русский с британцем - братья на век
В среднею общеобразовательную школу им. Пушкина, что на Бауманской, прибыла делегация учителей из Англии. Дело в том, что при школе, был создан небольшой музей творчества Пушкина. И по торжественным дням, в день его рождения, в этот скромный музей по очереди приводили, детей младших классов, где наш завуч вёл сними беседу о его творчестве.
На нашу голову, в школу, из министерства просвещения пришла реляция о прибытии делегации английских учителей.
Естественно, в школе переполох, велась тщательная подготовка к встрече.
Утром подъехал сказочно шикарный автобус, из которого вышли пожилые и молодые люди, приветливо нам улыбаясь.
На работу не вышла учительница английского. Школа в шоке.! Что делать? В те далёкие годы английский знали не многие.
Среди встречающих, был высокого роста, , отец большой, семьи, всегда спавший на всех партийных собраниях, участник войны Ефим Осипович Табаксман. Слегка сутулясь, с высоты своего огромного роста, он внимательно вглядывался в лица гостей, и вдруг, неожиданно, довольно громко, поздоровался на идиш: " Шалом! Хаверим"!!! Лица англичан посветлели, и они радостно ответили:"Шалом!" Напряжение было снято. Ефим Григорьевич, вполне удачно справился с обязанностью гида.
Какая осень!
Дали далеки.
Струится небо,
землю отражая.
Везут медленноходые быки
тяжелые телеги урожая.
И я в такую осень родилась.
Начало дня
встает в оконной раме.
Весь город пахнет спелыми плодами.
Под окнами бегут ребята в класс.
А я уже не бегаю - хожу,
порою утомляюсь на работе.
А я уже с такими не дружу,
меня такие называют "тетей".
Но не подумай,
будто я грущу.
Нет!
Я хожу притихшей и счастливой,
фальшиво и уверенно свищу
последних фильмов легкие мотивы.
Пойду гулять
и дождик пережду
в продмаге или в булочной Арбата.
Мы родились
в пятнадцатом году,
мои двадцатилетние ребята.
Едва встречая первую весну,
не узнаны убитыми отцами,
мы встали
в предпоследнюю войну,
чтобы в войне последней
стать бойцами.
Кому-то пасть в бою?
А если мне?
О чем я вспомню
и о чем забуду,
прислушиваясь к дорогой земле,
не веря в смерть,
упрямо веря чуду.
А если мне?
Еще не заржаветь
штыку под ливнем,
не размыться следу,
когда моим товарищам пропеть
со мною вместе взятую победу.
Ее услышу я
сквозь ход орудий,
сквозь холодок последней темноты...
Еще едят мороженое люди
и продаются мокрые цветы.
Прошла машина,
увезла гудок.
Проносит утро
новый запах хлеба,
и ясно тает облачный снежок
голубенькими лужицами неба.
1935
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
