Он сидел на подоконнике большого дома и задумчиво глядел в окно. Там за стеклом — обычный северный пейзаж, милые чистые домики, перед каждым аккуратные газончики, почти пустая улица. Ну, правильно, городок небольшой, откуда взяться движению? Чисто, тихо, просторно, много неба.
Неслышно на мягких лапах подкрались воспоминания: всего год назад у него было совсем другое жилье, маленькая комната в квартире на третьем этаже кирпичного дома. Из окна — дома. Плотно, они как будто толкают друг друга боками, норовя оттеснить и занять больше пространства. Небо — маленький клочок над крышами. Лай собак во дворе...
Собаки. Ах, какая беда случилась с ними — прям поголовный мор в Европе. Откуда и взялась эта чумка? Никто не знает, но животным досталось. Клиники переполнены, в газетах кричащие заголовки, новостные выпуски с удовольствием обсасывали подробности и так, и эдак, и снова с этого же боку, но в другом разрезе, панимашь. Что с них взять, газетчиков? Это их работа — искать что-то, что взбодрит сытых горожан и выдернет из спокойного болота. Это было золотое время журналистов, столько материала! Почти не нужно выдумывать. Пиши себе, не сходя с нагретого кресла. Да грызи морковку...
Морковка переключила воспоминания в другой кластер памяти. Он с удовольствием вспомнил разговор людей, которые обсуждали рост экономики, что-то там про сельское хозяйство упоминали, кажется, про животноводство и пшеницу. Да, точно, урожай, мол, хороший. И себе, и на продажу осталось. Что-то там про дружных соседей и правильное отношение к земле. Смешные эти люди, да если Землю любить, она такой урожай выдаст, что им с излишком хватит и еще останется...
Кстати, надо подкрепиться. Где там были припрятаны запасы пирога?..
Неслышными шагами он не спеша пошел к лакомству. Собственно, даже если бы он топал, как большой и упитанный щенок, то и тогда никто не обратил бы внимания, люди разучились смотреть и слышать. Только хозяйка всегда знает, где он, ну, она не обычный человек, ей положено.
— Где положено, там и взято. А где взято, там уже нету, — тихо бурчало существо, пересчитывая кусочки пирога, положенные в специально выделенную ему тарелочку...
Что там еще говорили эти люди? Ах, да, еще им нравилось, что все стали дружнее, как-то сплотились. А «эти проклятые америкосы» наконец-то наскребли на свой хребет. Ему было интересно, что же такого можно было наскрести на хребет, но все равно никто не услышал бы вопроса. Поэтому оставалось просто слушать разговор. Доллар упал, но это почему-то никого не тревожило, потому что «мы обезопасили свою валюту». И там было еще много других непонятных слов. Жаль, что он их не знает, а то понял бы намного больше. А так, только догадывался, что эти люди довольны чьим-то падением и чьим-то возвышением. Игра у них что ли такая, царь горы?
Главное не в этом, а в том, что наконец-то они переехали в большой красивый дом. Вот это он понимает, хозяйство, за которым нужен присмотр именно таким умелым и опытным домоуправителем, каким он и является.
Хлопнула входная дверь. Звук вывел из мечтательного оцепенения. Скатившись с подоконника, куда оно снова забралось после проверки кухни, лохматое существо поспешило вниз.
— Эй, домовёнок, я дома, встречай меня, негодник! — Хозяйка была весела и довольна. А значит, все будет хорошо.
Осенний вечер в скромном городке,
гордящемся присутствием на карте
(топограф был, наверное, в азарте
иль с дочкою судьи накоротке).
Уставшее от собственных причуд
Пространство как бы скидывает бремя
величья, ограничиваясь тут
чертами Главной улицы; а Время
взирает с неким холодком в кости
на циферблат колониальной лавки,
в чьих недрах все, что смог произвести
наш мир: от телескопа до булавки.
Здесь есть кино, салуны, за углом
одно кафе с опущенною шторой,
кирпичный банк с распластанным орлом
и церковь, о наличии которой
и ею расставляемых сетей,
когда б не рядом с почтой, позабыли.
И если б здесь не делали детей,
то пастор бы крестил автомобили.
Здесь буйствуют кузнечики в тиши.
В шесть вечера, как вследствие атомной
войны, уже не встретишь ни души.
Луна вплывает, вписываясь в темный
квадрат окна, что твой Экклезиаст.
Лишь изредка несущийся куда-то
шикарный "бьюик" фарами обдаст
фигуру Неизвестного Солдата.
Здесь снится вам не женщина в трико,
а собственный ваш адрес на конверте.
Здесь утром, видя скисшим молоко,
молочник узнает о вашей смерти.
Здесь можно жить, забыв про календарь,
глотать свой бром, не выходить наружу,
и в зеркало глядеться, как фонарь
глядится в высыхающую лужу.
1972
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
