На экране сияли меленькие океанские волны. Крепко сбитое стадо кензоанских шашлычно-мохеровых курдючных архаромериносов, выкрашенных режиссером в защитный синий цвет, бодренько плыло в сторону восходящего солнца. На овечьих спинах покоился плот, а на плоту, осененные флагом страны-производителя голливудских блокбастеров, лежали двое из ста пятидесяти героев фильма — двое спасших мир и выживших. Хэппи-энд, слезы усталой радости, титры.
— Хороший фильм, — сказал президент и выключил плазму. — В год Овцы наша страна добилась великих свершений. Кто автор образа этих дивных барашков?
Джен Псаки, разжалованная в секретари, запустила Линукс на своем планшете и спустя несколько секунд ответила:
— Некто Хельми. Русская из Карелии. Публикуется на сайте «Решетория». Там ее Лукас и нашел.
— Карелия, Карелия... — пробормотал президент, подходя к интерактивной карте мира, занимавшей все стены Овального кабинета. По карте летали разноцветные самолетики, плавали кораблики и ездили поезда, видно было, где добывали нефть и где ее превращали в бензин, автомобильные и прочие заводики извергали продукцию, подрастали рис и пшеница, паслись коровы и северные олени. Военных действий и террористических актов не наблюдалось. Лепота! — Ах, вот она, Карелия! Кто бы мог подумать!
Карта с прошлого года слегка изменилась. Штаты приросли Мексикой, решив тем самым проблему нелегальных мигрантов, а вот Аляска вкупе с изрядным куском Канады образовала Независимый Клондайк и теперь светится где-то вверху своим флагом из чистого золота. Крепкий Таможенный Союз раскинулся от Португалии до Пакистана, здесь, собственно, и подрастают мировые запасы пшеницы. Вторую житницу образовал ШРЭК — Шанхайский Рисовый Этно-аграрный Конгломерат. Объединившиеся прибалтийские страны назвали себя ЮРКА — Юрмальский Развлекательный Кластер-Альфа — и живут себе припеваючи. А главное — везде мир и порядок. Спасибо нам, мне и мистеру российскому президенту, за нашу грамотную внешнюю политику. Жаль, не узнать, что он сам думает по этому поводу. Мобильного телефона не держит, не подслушать...
В дальнем углу кабинета звякнул йотафон. Президент обернулся.
— Да, так наградите эту Хельми путевкой в кругосветный круиз, — сказал он, обходя стол. — Да что там — всем авторам сайта выдайте по путевке. Пусть поездят, посмотрят, еще чего интересного напишут. А я уж в Голливуд потом звякну.
— Слушаю, сэр, — ответила Псаки, машинально поправляя бирюзовые бусы на кофейной блузке. Она уже успела поднять девайс и выбрать нужный экран. — Из гаража звонят, сообщают, что ё-мобиль подан.
Глаза президента засветились детской радостью. Сейчас он поедет в аэропорт и пересечет океан. Вечером — Кремлевская елка!
2015. Тридцать первое декабря. Восточное полушарие
— Пашка! Смотри, я купила заливной язык, икру, свежий багет, рыбки и ветчину на оливье. Ты шампанское в холодильник поставил?
— Вчера еще, — ответил Пашка, снимая с жены пуховик. — Мы вот с Тимычем квартиру прибрали, гирлянды развесили.
— А это что еще? — Алла кивнула на батарею фейерверков, прислоненную к обувному ящику. — Деньги на ветер?
— Никаких денег! Подарок от коллег! А еще у меня квартальная премия, на Рождество едем куда пожелаешь!
— О, так я еще подумаю!
Из комнаты вылетел вертолетик, виртуозно управляемый с пульта, а за ним — весь такой предновогодний Тимыч.
— Мама! Смотри, как я умею!
Вертолетик сделал сальто и приземлился на холодильник.
— Вы ж мои умницы! — Алла поцеловала сына и мужа. — Идите прогуляйтесь, а я посмотрю «Иронию судьбы» и салатики порежу.
2027. Тридцать первое декабря. Западное полушарие
Президент выключил голографический экран с каким-то древним фильмом про звездные войны и прошелся по Овальному кабинету мимо интерактивной карты Солнечной системы. Карта слегка изменилась с прошлого года. Меркурий был снят русскими с орбиты, распилен и запущен на их китайские заводы в качестве дешевого сырья. Теперь на его месте болталась солнечная электробаза, смонтированная трудолюбивыми арабами, у которых, наконец-то, кончилась нефть. Космопорт на Марсе разросся вдвое, с него то и дело взлетали разноцветные звездолетики. Внутренние рейсы Марс – Антарктида курировала объединенная Корея, научные экспедиции на Венеру обеспечивала Беларусь (Батька на склоне лет проникся естествознанием), а в Дальний Космос летали все те же неугомонные русские. Они, кстати, и на Марсе самый большой город-сад отстроили, еще и с копиями всех своих достопримечательностей. Да ладно, русские так русские. Главное, везде мир и порядок. Не будет порядка — наши на Альдебаране мне обе головы снесут.
Пискнул зуммер связи. Президент распечатал на принтере удобную для трехпалой руки трубку и приложил ее к своему зеленому уху. Вызов был от секретаря.
— Господин президент, планетолет у подъезда.
Глаза президента засветились детской радостью. Сейчас он полетит на Марс. Вечером — Кремлевская елка!
2027. Тридцать первое декабря. Восточное полушарие
— Пашка! Смотри, я купила заливной язык, икру, свежий багет, рыбки и ветчину на оливье. Ты шампанское в холодильник поставил?
— Вчера еще, — ответил Пашка, снимая с жены графеновое нанопальто. — Мы вот с Тимычем квартиру прибрали, гирлянды развесили.
— А это что еще? - Алла кивнула на батарею фейерверков, прислоненную к обувному ящику. — Деньги на ветер?
— Никаких денег! Тимыч подарил, знает, как я это дело люблю!
— А сам он где?
— Да с Маруськой своей на даче. На моем вертолете полетели.
— Вы ж мои умницы! — Алла поцеловала мужа. — Давай смотреть «Иронию судьбы», а потом я салатики порежу.
Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю
Слугу, несущего мне утром чашку чаю,
Вопросами: тепло ль? утихла ли метель?
Пороша есть иль нет? и можно ли постель
Покинуть для седла, иль лучше до обеда
Возиться с старыми журналами соседа?
Пороша. Мы встаем, и тотчас на коня,
И рысью по полю при первом свете дня;
Арапники в руках, собаки вслед за нами;
Глядим на бледный снег прилежными глазами;
Кружимся, рыскаем и поздней уж порой,
Двух зайцев протравив, являемся домой.
Куда как весело! Вот вечер: вьюга воет;
Свеча темно горит; стесняясь, сердце ноет;
По капле, медленно глотаю скуки яд.
Читать хочу; глаза над буквами скользят,
А мысли далеко... Я книгу закрываю;
Беру перо, сижу; насильно вырываю
У музы дремлющей несвязные слова.
Ко звуку звук нейдет... Теряю все права
Над рифмой, над моей прислужницею странной:
Стих вяло тянется, холодный и туманный.
Усталый, с лирою я прекращаю спор,
Иду в гостиную; там слышу разговор
О близких выборах, о сахарном заводе;
Хозяйка хмурится в подобие погоде,
Стальными спицами проворно шевеля,
Иль про червонного гадает короля.
Тоска! Так день за днем идет в уединеньи!
Но если под вечер в печальное селенье,
Когда за шашками сижу я в уголке,
Приедет издали в кибитке иль возке
Нежданая семья: старушка, две девицы
(Две белокурые, две стройные сестрицы),-
Как оживляется глухая сторона!
Как жизнь, о боже мой, становится полна!
Сначала косвенно-внимательные взоры,
Потом слов несколько, потом и разговоры,
А там и дружный смех, и песни вечерком,
И вальсы резвые, и шопот за столом,
И взоры томные, и ветреные речи,
На узкой лестнице замедленные встречи;
И дева в сумерки выходит на крыльцо:
Открыты шея, грудь, и вьюга ей в лицо!
Но бури севера не вредны русской розе.
Как жарко поцелуй пылает на морозе!
Как дева русская свежа в пыли снегов!
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
