Это был шар. Около метра в диаметре, состоящий не понятно из какой субстанции и переливающийся всеми оттенками синего цвета. И всё бы ничего, но шар постоянно плакал, издавая тихие хныкающие и всхлипывающие звуки. Из множества нарисованных на нем глаз текли самые настоящие слезы...
Только не спрашивайте, откуда взялось это глазастое чудо. Я и сама не знаю. Пришла с работы, смотрю — на площадке возле моей квартиры лежит (или стоит) шар и плачет. Я не могла бросить его там. Жалко стало. Закатила в квартиру, благо не тяжелый, и оставила в прихожей. Пока переоделась, вымыла руки и разобрала сумки, вокруг шарика образовалась приличная лужа из слез. Это что же, за ночь можно и соседей затопить? Нет, так дело не пойдет, — подумала я. Достала самый большой тазик и взгромоздила шар на него. Отнесла в комнату. Пока я проводила эти нехитрые манипуляции, хныканье утихло. Но стоило мне отойти на пару шагов — возобновилось с новой силой. Я взяла полотенце и вытерла блестящие от слез глазки шара. Положила рядом с ним все мягкие игрушки и старые, но хорошо сохранившиеся, куклы. Всхлипывания почти прекратились. Я достала диски с мультиками и включила видеоплеер. На экране телевизора показались Волк и Заяц, потом Малыш и Карлсон, Винни Пух и Пятачок... Я успела смотаться на кухню, приготовить ужин и немного поесть. Когда возвратилась, услышала странные булькающие звуки, которые доносились из шара. Подошла ближе. Он смеялся! Глаза его умилительно жмурились, кое-где на поверхности шара появились яркие бирюзовые пятна.
Время близилось ко сну. Я расстелила постель и выключила телевизор. Шар нахмурился, и стало ясно, что он вот-вот заплачет. Мысли мои лихорадочно забегали и выдали мне простой, как, впрочем, и всё гениальное, выход из положения. Я включила приёмник, нашла волну с приятными мелодиями , воткнула в разъем наушники и скотчем прикрепила их к шару. Он улыбнулся мне всеми своими глазами и, кажется, стал засыпать под тихую музыку...
Я еще долго не могла уснуть. Меня переполняла совершенно необъятная радость. А всё потому, что я приняла очень важное решение: никому не отдам свой шар и сделаю всё для того, чтобы он не плакал...
Кажинный раз на этом самом месте
я вспоминаю о своей невесте.
Вхожу в шалман, заказываю двести.
Река бежит у ног моих, зараза.
Я говорю ей мысленно: бежи.
В глазу - слеза. Но вижу краем глаза
Литейный мост и силуэт баржи.
Моя невеста полюбила друга.
Я как узнал, то чуть их не убил.
Но Кодекс строг. И в чем моя заслуга,
что выдержал характер. Правда, пил.
Я пил как рыба. Если б с комбината
не выгнали, то сгнил бы на корню.
Когда я вижу будку автомата,
то я вхожу и иногда звоню.
Подходит друг, и мы базлаем с другом.
Он говорит мне: Как ты, Иванов?
А как я? Я молчу. И он с испугом
Зайди, кричит, взглянуть на пацанов.
Их мог бы сделать я ей. Но на деле
их сделал он. И точка, и тире.
И я кричу в ответ: На той неделе.
Но той недели нет в календаре.
Рука, где я держу теперь полбанки,
сжимала ей сквозь платье буфера.
И прочее. В углу на оттоманке.
Такое впечатленье, что вчера.
Мослы, переполняющие брюки,
валялись на кровати, все в шерсти.
И горло хочет громко крикнуть: Суки!
Но почему-то говорит: Прости.
За что? Кого? Когда я слышу чаек,
то резкий крик меня бросает в дрожь.
Такой же звук, когда она кончает,
хотя потом еще мычит: Не трожь.
Я знал ее такой, а раньше - целой.
Но жизнь летит, забыв про тормоза.
И я возьму еще бутылку белой.
Она на цвет как у нее глаза.
1968
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
