Ольга любила зеленый чай больше иных напитков. Она до самозабвения обожала его выбирать в специализированных магазинчиках, складывать в симпатичные баночки, заваривать по оригинальным рецептам, скрупулезно выисканным в статьях и журналах. И главное, она умела его пить медленно, со вкусом, с толком, из правильного фарфора, позвякивая серебряной ложечкой. А потом еще помолчать, отрешенно и глубоко, словно виртуоз скрипач после гениального исполнения концерта, опустивший смычок и ожидающий аплодисментов.
Иногда Ольге казалось, что она родилась вовсе не в двадцатом веке, а гораздо раньше, задолго до техногенного сумасшествия человечества, далеко-далеко от грубой и пошлой цивилизации, на краю земли в теплой-теплой стране. И там она с рассвета до заката собирала в плетеные корзины тонкие ароматные листья, раскладывала на солнце, потом бережно наполняла высушенными листьями чая берестяные короба и стеклянные сосуды. Редкие сорта чая во всевозможных сочетаниях ароматов и вкусовых соцветий наполняли смыслом ее дни, не обременяя необходимостью думать о чем-то еще...
Пару лет назад Ольга была в Индии и заглянула в уютную чайную лавку поискать изысканный редкий чай, которого ей не приходилось еще пробовать. Пожилая хозяйка лавки в цветном многослойном одеянии и с красной бинди на лбу приветливо улыбалась и усердно открывала перед ней одну банку чая за другой. Ольга с наслаждением вдыхала ароматы, многие из которых ей были не знакомы. Особенно поразил Ольгу один удивительный терпкий, сочный, пряный аромат с нотками лотоса и корицы. Светлые, почти белые листья, скрученные в сложные узелки, источали магию, они совершенно загипнотизировали Ольгу. И она привезла домой это сокровище. Но долгое время ей было жаль тратить столь дорогой и столь редкий сорт на обыкновенное ежедневное чаепитие, тем более в одиночестве. Ольга ждала особенного момента в жизни, удивительного случая или необычного гостя, чтобы решиться попробовать волшебный напиток.
Но ничего особенного в жизни так и не произошло. Особенных гостей судьба не подарила. Да и удивляться Ольга давно перестала. И разозлилась она вдруг на свое глупое, жалкое увлечение, на свои несуразные мечты. Показались вдруг пошлыми домашние чайные церемонии наедине с бабушкиным торшером. Решительно достав чайник, она заварила драгоценные белые листья покрепче и выпила без всяких сантиментов. А после бросилась в объятия подушки и разревелась от одиночества, словно девочка, оставшаяся без новогоднего подарка...
Во сне Ольга увидела пожилую индианку, что продавала чай. Та не была приветлива и симпатична, как раньше. Вместо лица у нее был слоновий хобот, и рук целая дюжина. Вся она светилась синим мерцанием и грозно шипела. Одна пара рук чудища нянчила сверток с младенцем, другая держала собаку, третья месила тесто, пятая пара рук играла на странном музыкальном инструменте, отдаленно напоминающем скрипку. Шестая пара лепила из глины фигурку. Ольга проснулась среди ночи в поту, объятая ужасом. Все тело дрожало. Сон явно впечатался в сознание, как будто и не сон вовсе. Лезли в голову мысли о дурных предзнаменованиях и прочих народных суевериях. Захотелось поговорить с пожилой иноземкой, пожаловаться, погрустить с ней об упущенных годах и потерянных идеалах. Ольга догадалась - во сне она видела все свои несбывшиеся мечты. В детстве она умоляла маму купить собаку. Потом просила скрипку. Потом мечтала о принце, свадьбе, кукле на капоте. Собиралась для него научиться печь пирог с яблоками. А после тридцати остановилась на мысли о ребенке. Но ничего не сбылось, не случилось - не судьба...
Ольга побрела на кухню встречать рассвет. По привычке налила воды в чайник, поставила греться, потянулась к заветным баночкам. Но тут ее осенила идея! Вдруг такое зло взяло на них! Как будто именно из-за них она была неудачницей, все упустила. Как будто чайные банки взяли ее в заложницы и мучили одиночеством. Ольга схватила самую ценную, самую дорогую сердцу банку с индийскими белыми узелками и швырнула на пол. Осколки салютом взмыли в воздух и мелкой крошкой осыпались на кухонную плитку. Вслед первой полетела вторая, третья, четвертая... Ольга отомстила. Она взбунтовалась и устроила революцию!
И так стало вдруг легко на душе, так радостно. Неожиданный звонок в дверь совершенно не потревожил Ольгу, не насторожил. Она открыла, не сомневаясь - пришел хороший человек с самыми добрыми намерениями. Разъяренный сосед Виктор из тридцать шестой квартиры, прямо под Ольгиной тридцать девятой. Он много работал и дико уставал. И ему требовался дома покой. А тут с утра гром среди ясного! По голове! Стеклянными банками!
- Вы с ума сошли? - кричал Виктор, удивленно рассматривая Ольгу, светящуюся счастьем.
- Простите. Простите ради Бога. Я нечаянно... Банку с чаем кокнула, - тихо бормотала Ольга, уставившись на соседа безумными глазами.
- Кокайте что угодно, только тихо! У меня работа, понимаете? Я хирург! Мне спать надо.
Голос соседа становился тише, взгляд дружелюбнее. Ольга смутилась и пригласила его на кофе.
- Кофе у вас прелестный! - заметил Виктор, любуясь фарфоровой чашечкой и исподволь хозяйкой.
- Чай кончился, - пояснила она, сметая с пола остатки своего одиночества.
В старом зале, в старом зале,
над Михайловской и Невским,
где когда-то мы сидели
то втроем, то впятером,
мне сегодня в темный полдень
поболтать и выпить не с кем —
так и надо, так и надо
и, по сути, поделом.
Ибо что имел — развеял,
погубил, спустил на рынке,
даже первую зазнобу,
даже лучшую слезу.
Но пришел сюда однажды
и подумал по старинке:
все успею, все сумею,
все забуду, все снесу.
Но не тут, не тут-то было —
в старом зале сняты люстры,
перемешана посуда, передвинуты столы,
потому-то в старом зале
и не страшно и не грустно,
просто здесь в провалах света
слишком пристальны углы.
И из них глядит такое,
что забыть не удается, —
лучший друг, и прошлый праздник, и —
неверная жена.
Может быть, сегодня это наконец-то разобьется
и в такой вот темный полдень будет жизнь разрешена.
О, вы все тогда вернитесь, сядьте рядом, дайте слово
никогда меня не бросить и уже не обмануть.
Боже мой, какая осень! Наконец, какая проседь!
Что сегодня ночью делать?
Как мне вам в глаза взглянуть!
Этот раз — последний, точно, я сюда ни разу больше...
Что оставил — то оставил, кто хотел — меня убил.
Вот и все: я стар и страшен,
только никому не должен.
То, что было, все же было.
Было, были, был, был, был...
1987
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
