История эта случилась давным-давно, когда мир был таинственно-новым, полным радостных неожиданностей и невероятных приключений.
В день пятилетия веселая крестная подарила мне наряд несказанной красоты и пушистости - темно-фиолетовые брючки и такого же цвета джемпер с овальной вставкой на груди.
В этой вставке, напоминавшей выгнутую спинку старинного стула, проживала шелковистая рыжая белка с лукавыми блестящими глазами и огромным облаком-хвостом.
Случилось непоправимое - я влюбилась в рыжую белку.
Две вечных подруги - любовь и разлука - меня в ту пору ничуть не занимали, бессмысленно страдать я не умела, потому и занялась соединением своего любящего сердца с предметом внезапной страсти.
Влюбленные эгоистичны и нетерпеливы, но мне достало ума выждать пару дней и тогда уже исполнить свой опасный план.
Оставшись в долгожданном одиночестве, когда строгая бабушка читала в спальне, а остальные домашние разбрелись, я открыла шкаф и осторожно развернула пакет с подарком.
Затем вооружилась ножницами и, высуня от усердия язык, аккуратнейшим образом вырезала белкину обитель из темно-фиолетовой ткани джемпера.
Мешали обширные пушистости по краям среза, наряд был, как тогда говорили "с начесом", но греховный мой замысел, все-таки, осуществился.
Я хорошо понимала, что поступаю плохо и быть мне битой и наказанной, поэтому делала все быстро, тихо и решительно.
Тщательно уничтожив следы содеянного, я осторожно свернула овальный трофей и спрятала его в жестяную чайную шкатулку. Шкатулку отправила в разноцветную коробку, коробку пристроила на полку, замаскировав игрушками и книжками.
И замерла от восторга, соединив любовь и тайну в удивленной душе...
Преступление раскрылось на следующий день.
"Испортила вещь!" - суровым голосом резюмировала бабушка.
"Как же так можно!" - укорила мама.
Старшая сестра покрутила пальцем у виска - "Ну, ты и дурка!"
Папа был в командировке.
Мне задали трепку и объявили бойкот.
Устроили семейный совет - что делать с противной девчонкой, которая опять учинила пакость, и как спасти подарок крестной.
Решено было отнять вырезанный фрагмент у вредительницы и попытаться вшить в джемпер.
Вредительница, самовольно покинув угол, стояла под дверью, внимательно слушала, мотала на отсутствующий ус и, поразмыслив, приняла решение - белку не отдавать, молчать и не сдаваться!
На следующий день, проснувшись раньше всех в доме, бойкотируемая вредительница, держа в руках заветную шкатулку с рыжим сокровищем, осторожно вылезла из окна комнаты, где безмятежно спала старшая сестра...
Целью моей было темное пространство под большим крыльцом дома, где стояли тут и там банки с засохшей краской, старые кастрюли и другой малоинтересный хлам.
Забравшись под крыльцо и сложившись, как перочинный ножичек, я пробралась к деревянному столбику, выкопала консервной банкой неглубокую ямку и, засыпав шкатулку земелькой, водрузила сверху рыжий обломок кирпича.
Белка была надежно укрыта от преследователей.
Наступило романтическое время тайных свиданий в полумраке под крыльцом - по пять раз на дню я пробиралась к приметному столбику, раскапывала ямку, доставала чайную шкатулку и восторженно глядя на свою любимицу, шептала: "Сиди тихо, а-то застукают!"
И повторяла процесс в обратной последовательности, мечтая о следующей встрече.
Через неделю приехал папа - решительный противник физических наказаний, который, по общему мнению, только и делал, что баловал и портил малолетнюю оторву, разрушительницу вещей, покоя и нервов.
Папа пристроил преступницу на колено и сказал - "Рассказывай!"
Не разъясняя мотивов преступления, я тупо и грозно, как Папанов в известном фильме, твердила: "Это моя белка!"
Папа нашел выход - он принес фанерку, сказал, что выпилит ее по размеру овального белкиного дупла, мы приклеим туда рыжую и сделаем крючочек, чтобы повесить получившуюся картину над моей кроватью.
На мрачные раздумья ушел еще один день, я упорно подозревала, что взрослые сговорились и белку отнимут.
Победило доверие к папе.
Белка перешла на легальное положение и ее рыжая улыбка два года здоровалась со мной по утрам.
Потом она таинственно исчезла во время переезда на новую квартиру. "Ускакала в волшебный лес? - думала я, - или снова спряталась под крыльцо от переездной суматохи и ждет, что я приду за ней уже совсем-совсем скоро?"
Мне еще долго снился длинный пасмурный сон, в котором пустая летняя улица настойчиво вела к тому самому дому с большим крыльцом и прохладной верандой-стрекозой, сверкающей множеством любопытных глаз-окошек.
Загребая ногами теплую пыль, я все шла и шла в сторону дома, твердо зная, что мне нужно обойти с правой стороны невысокий палисадник, разыскать маленькую дверцу в боковой части зеленого крыльца, повернуть тугую деревянную вертушку и осторожно пробраться к приметному деревянному столбику...
За то, что я руки твои не сумел удержать,
За то, что я предал соленые нежные губы,
Я должен рассвета в дремучем акрополе ждать.
Как я ненавижу пахучие древние срубы!
Ахейские мужи во тьме снаряжают коня,
Зубчатыми пилами в стены вгрызаются крепко;
Никак не уляжется крови сухая возня,
И нет для тебя ни названья, ни звука, ни слепка.
Как мог я подумать, что ты возвратишься, как смел?
Зачем преждевременно я от тебя оторвался?
Еще не рассеялся мрак и петух не пропел,
Еще в древесину горячий топор не врезался.
Прозрачной слезой на стенах проступила смола,
И чувствует город свои деревянные ребра,
Но хлынула к лестницам кровь и на приступ пошла,
И трижды приснился мужам соблазнительный образ.
Где милая Троя? Где царский, где девичий дом?
Он будет разрушен, высокий Приамов скворешник.
И падают стрелы сухим деревянным дождем,
И стрелы другие растут на земле, как орешник.
Последней звезды безболезненно гаснет укол,
И серою ласточкой утро в окно постучится,
И медленный день, как в соломе проснувшийся вол,
На стогнах, шершавых от долгого сна, шевелится.
Ноябрь 1920
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
